Крепче цепей - [3]

И Панарх умолк, глядя куда-то сквозь Анариса – в будущее.

– Да, Геласаар? Что бы вы предпочли?

Панарх снова сфокусировал взгляд на лице Анариса и вздохнул.

– Я предпочел бы видеть на Изумрудном Троне тебя, а не твоего отца, если мы потерпим поражение. – Панарх посмотрел вверх, на скалящийся череп. – А времени у нас обоих осталось совсем немного.

Анарис не совсем понял, о ком он говорил; о себе и о нем или о себе и Брендоне.

– Давай же используем его с толком, – закончил Панарх.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

АРЕС

Ловкие пальцы портного одергивали рукава и полы, показывая, что камзол сидит безупречно. Эренарх Брендон лит-Аркад подчинялся всему терпеливо, глядя куда-то вдаль.

Его неподвижность и безмолвие как раз и вызывали в портном растушую нервозность. Наконец мастер, взглянув на свой хроно-перстень, пробормотал:

– Времени мало... ну ничего... так, по-моему, хорошо.

Брендон глянул на себя в зеркало. Телохранитель Эренарха Жаим увидел с дальнего конца комнаты, как одна пара голубых глаз встретилась с другой и мельком скользнула по стройной фигуре в белом траурном наряде. Ткань была наивысшего доступного здесь сорта, камзол и брюки сидели как влитые – меньше нельзя было ожидать от личного портного Архона Шривашти, – но Жаим никогда еще не видел столь простого парадного костюма. Никаких украшений – только перстень с темнолицым возницей, который Эренарх носил на руке с их первой встречи.

Еще босуэлл, тоже совсем простой с виду – никто не сказал бы, что он из разряда самых мощных. Эренарх рассеянно проверил прибор и спросил Жаима:

– Готов?

Жаим уже час как был готов. Он оглядел в зеркале свою новую униформу. Цвет он выбрал серый – как камень, как сталь, как компромисс между светом и тьмой. И кивнул.

– Тогда пошли, – сказал Эренарх.

После нескольких дней усиленной дрессировки Жаим усвоил кое-какие основы протокола Дулу. Он поклонился – низким поклоном слуги перед господином.

В этом жесте заключится вопрос. Брендон посмотрел на него с мягким недоумением и точно так же, до мельчайших деталей, поклонился Жанму. Это был ответ – безмолвный, но верный.

Жаим улыбнулся и пошел вслед за Брендоном к транстубу.

* * *

В центральном доме по ту сторону озера Ваннис Сефи-Картано, вдова покойного Эренарха, брата Брендона, переживала величайший кризис своей жизни: ей было нечего надеть.

Она сыпала проклятиями, срывая платье за платьем с вешалок и швыряя их на пол. Ее горничная растерянно стояла на заднем плане с молчаливым упреком в глазах. Они обе знали, кому придется все это убирать.

Ваннис прикусила губу – материнский голос произнес у нее в голове с мягким укором: «Дурные манеры нельзя оправдать ни временем, ни обстоятельствами», а следом деловым тоном заговорила гувернантка: «Обращайтесь со своими слугами как с людьми, и они будут вам преданны; обращайтесь с ними как с машинами, и они начнут злоумышлять против вас».

Ваннис беспомощно оглядела последние из своих нарядов и закрыла руками глаза.

– Гребаная паскуда Корбиат – ведь знает же, как это для меня важно, – прошептала она себе в ладони. Что же делать?

Ваннис решительно опустила руки. Йенеф стояла, молча глядя на нее. В душе у Ваннис шевельнулась тревога, и ей вспомнилось еще одно из материнских наставлений: не надо выдавать слугам свои замыслы и сознаваться перед ними в своих неудачах. Каждый твой секрет – это оружие, которое могут использовать против тебя.

– Ступай к озеру и последи за Эренархом, – сказала Ваннис. – Возвращайся, как только он выйдет.

Йенеф поклонилась, сложив ладони, и молча вышла.

Ваннис со вздохом опустилась на кушетку. Что делать? Отвага, героизм, чудом избегнутая смерть – это все хорошо для novosti по визору. Ваннис тоже наслаждалась атмосферой опасности и риска, окружавшей ее в момент прибытия сюда, – но такие вещи недолговечны.

В начале событий она проклинала случай, повредивший скачковые системы на яхте Ристы и помешавший ей поспеть на Артелион к Энканиации Брендона. Она терзалась бессильной злобой, зная, как разгневается Семион; он редко вмешивался в ее жизнь, но уж когда просил о чем-то, Ваннис всеми средствами старалась эту просьбу выполнить. И он захотел, чтобы она присутствовала на Энкаинации.

Перескочив наконец в систему Артелиона, она услышала ужасающие новости: Панархия находится в состоянии войны, Артелион захвачен старым врагом Панарха, правителем Должара, сам Панарх попал в плен. Ваннис до сих пор не знала, откуда капитан их яхты взяла координаты Ареса, – однако той они были известны, и Ваннис с Ристой оказались в числе первых беженцев.

В те первые несколько недель горсточка Дулу среди военной элиты Ареса проводила время очень весело. Этикет, и военный и гражданский, по такому поводу был несколько смягчен, и все – нижнесторонние и высокожители, Дулу и Поллои – общались свободно. Но вскоре число беженцев стало расти, и лучшие жилища гражданской части станции заселились Семьями Служителей Панархии.

Беженцами теперь были все и каждый, и старые правила вследствие потрясения основ Вселенной стали как будто еще строже.

Вещи, которые Ваннис взяла с собой, были рассчитаны на короткую поездку, и белого у нее имелось не так уж много – это ведь цвет траура или юности. Какая мрачная символика: оставшаяся при ней частица ее огромного гардероба напоминала Ваннис обо всем, что она имела и чего лишилась.