Крепче цепей - [24]

Вздрогнув при звуке своего имени и непривычно торжественного титула, Себастьян Омилов встал. Он чувствовал, что все взоры устремлены на него. Адмирал Найберг прижал левую руку к сердцу и стал ритмично бить по ней правой – обычно так приветствуют только сослуживцев, офицеров, раненных на службе Панарху. Напор эмоций ощущался почти физически – Омилов с трудом сохранял спокойствие, глубоко растроганный этим поразительным, почти беспрецедентным панегириком.

Капитан Нг и ее коллеги на возвышении встали и присоединились к адмиралу. Их примеру последовали офицеры с кораблей, а затем, после некоторого колебания, и военные чины станции.

Омилов, ища спасения в анализе, заметил, что все штатские в зале, включая Эренарха, тоже поднялись, но салютовать не стали, что было совершенно правильно – такой салют относился к привилегиям Флота.

Гностор склонился в благодарном поклоне и начал говорить. Голос его охрип от избытка чувств, но он быстро овладел собой, представив, что читает лекцию в университетской аудитории.

– Благодарю адмирала Найберга и все уважаемое собрание. Жаль, что я могу рассказать вам не так уж много – Эсабиан, видимо, мог узнать от меня только то, что уже знал. Но у меня появилась надежда, благодаря капитану Нг и многим другим людям Флота, сражавшимся при Артелионе, разгадать тайну могущества Эсабиана и в конце концов победить его.

«Разгадать». Он отвлекся на миг, думая, кому Найберг поручил расследование того немногого, что было известно об урианском артефакте и его свойствах. Он подавил желание войти в эту команду и заставил себя продолжать.

– То немногое, что мне известно, заключается в следующем. Десять миллионов лет назад раса, которую мы называем Ур, исчезла из галактики после войны, длившейся несколько тысяч лет. От них нам остались астрономические произведения искусства, известные как Обреченные Миры, многочисленные артефакты, сходные лишь в непонятности своего назначения, и столь же загадочные легенды, сохранившиеся среди немногих народов, не затронутых убийственным разгулом энергии, которым сопровождались предсмертные судороги уриан. Человечество называет предмет этих легенд Пожирателем Солнц – и название в полной мере передает мощь этого явления.

Омилов помолчал, глядя на голограмму позади Нг и остальных. Быть может, это приветствие Найберга помогло ему освободиться от канонов дулуского этикета, как и от прочих привычных представлений, но он вдруг увидел в этом сплющенном звездном яйце, искаженном хаотической пустотой Рифта, нечто до того ясное, что это потрясло его до глубины души. Мощь, превосходящая все, к чему было готово человечество, внушала страх. И эта сила находится теперь в руках Аватара Дола, человека, не ограниченного никакими моральными принципами.

Омилов проглотил слюну, чувствуя, какое недоумение вызывает у слушателей внезапный перерыв в его речи.

– Я верю даже, что это самое явление или устройство создало Рифт, эту аномальную границу Тысячи Солнц, сыгравшую такую роль в истории нашего Исхода.

Зал сковало шоком; никто не говорил, не нажимал клавиши и даже, казалось, не дышал. Только одна из флотских дотронулась до клавиатуры своего пульта, словно спрашивая себя, чего стоит человеческая техника перед лицом такой мощи.

– Не буду сейчас входить в подробности, скажу только, что Эсабиан, как я полагаю, обнаружил Пожиратель Солнц. Более того, теперь он владеет ключом к его полному потенциалу. Единственная надежда, что он не сумеет воспользоваться этим ключом до тех пор, пока мы, в свою очередь, не найдем Пожиратель Солнц и не уничтожим его. Если его, конечно, можно уничтожить.

Омилов снова умолк, глядя на голограмму Тысячи Солнц и испытывая сложный диссонанс эмоций. Он точно видел эту картину первый раз, и тем не менее она была ему знакома. И на все накладывалось предчувствие неизбежной потери. Внезапный укол памяти открыл в нем никогда не заживающую рану. Илара. Он видел, как она двадцать лет назад отправилась из Мандалы со своей роковой миссией на Должар. Теперь он чувствовал то же самое.

Но нет, на этот раз Должару не бывать победителем. Тишина в зале вернула его к настоящему. Они ждали продолжения, но ему почти нечего было добавить.

– Я ксеноархеолог и привык, вглядываясь в прошлое, разглядывать характер давно исчезнувших и почти не известных нам народов. Вы же – воины, привыкшие вглядываться то в раскаленную печь настоящего, когда идет бой, то в туман будущего, создаваемый как нашими, так и вражескими действиями.

Я мало что смыслю в военном искусстве или в тех функциях, которые вы, профессионалы, называете службой обнаружения. Поэтому я не могу отгадать, много ли вы узнаете с помощью рации, доставленной нам капитаном Нг. Но я уверен, что, соединив эти две ветви знания – быть может, впервые в истории, – мы обнаружим сердце нашего врага и вырвем его из груди.

Гностор закончил свою речь и стал отвечать на вопросы, а Марго Нг уже унеслась вперед, осмысливая то, с чем она столкнулась. Ученые из колледжа Онтологической Физики никогда не могли удовлетворительно объяснить происхождение этой хаотической бездны раздробленных звезд и гиперпространственных аномалий, именуемой Рифтом.