Креольские ночи - [71]

Элина побледнела.

– Свобода? Любовница должна быть готова заняться любовью, как только мужчина этого пожелает, независимо от ее собственных чувств и настроения в этот момент. И ты называешь это Свободой! Любовница – все равно, что комнатная собачка. Единственное преимущество любовницы перед шлюхой – это что она лучше оплачивается. Но шлюха, по крайней мере, не обязана отдавать клиенту любовь, только тело.

Рене с изумлением смотрел на нее. Он никогда не задумывался о том, о чем она сейчас говорила. Просто считал, что любая женщина ее класса была бы счастлива стать любовницей такого мужчины, как он.

– У нас все будет иначе, дорогая, – заверил он ее. – Я страстно желаю тебя, и ты, конечно же, это знаешь. – Он снова привлек ее к себе и прошептал: – Ты говоришь, что не желаешь быть моей любовницей, но чего еще ты можешь желать?

Он попытался ласками разжечь ее страсть, покрывая поцелуями ее шею и плечи, и ей стоило немалых усилий устоять перед ним.

– Нет, – прошептала она, и слезы покатились по ее щекам. – Нет, – повторила она уже тверже, отталкивая его от себя.

– Нет? Тогда чего же ты хочешь? Денег? Я щедро тебя обеспечу. Дам тебе все, что ты пожелаешь.

У нее замерло сердце. Все обстоит именно так, как говорил незнакомец. Она нужна ему лишь как трофей, как очередная победа.

– Ты говорил о свободе. Этого я и хочу – настоящей свободы, – в отчаянии сказала она ему. – Теперь, когда ты получил то, чего добивался, отпусти меня. Ты уже убедился, что никто не поверит мне. А теперь позволь мне уйти!

– И это после того, что между нами произошло?

– Да, да, именно так! Что еще тебе от меня нужно? – сорвалась она на крик, но тут увидела на его лице боль и отчаяние.

– Что еще? – Его тихий смех пронзил сердце Элины. Схватив за руки, он рывком привлек ее к себе, приблизив ее лицо к своему. – Что еще? – повторил он. – Может быть, я хочу остудить этот пыл, который испепеляет мою душу и тело. Пресытиться тобой и свободно вздохнуть.

Глубоко оскорбленная, Элина подумала, что ее опасения не напрасны. Что, в конце концов, он бросит ее.

– Ты хочешь выставить меня напоказ как свою добычу, – заявила она. – Бахвалишься перед друзьями: «Полюбуйтесь, мол, кого я лишил невинности на этой неделе. Кто следующий?»

Рене помрачнел.

– Так вот что означает твоя скромность? Какой же я дурак! Мне следовало понять, что ты используешь это против меня. Я должен был догадаться, что ты вынудила меня соблазнить тебя, чтобы обвинить в изнасиловании. Ты думала, это поможет в решении твоего дела? Ты действительно полагаешь, что могла бы таким образом отомстить? Или надеялась забеременеть и без труда получить свое состояние?

Охваченная яростью, девушка отвесила ему звонкую пощечину. Но он даже не поморщился.

– Тебе доставляет удовольствие бить меня, правда, дорогая? – спросил Рене насмешливо-презрительным тоном. – Сначала бутылка виски, теперь твоя шаловливая ручка. Надо думать, в следующий раз это будет хлыст?

Элина побледнела, с болью вспомнив о том, что он рассказывал ей о креольских женщинах, истязающих рабынь.

– Я ненавижу тебя, – прошептала она в полном отчаянии. – Но хлыста не будет. Будет нож, потому что, клянусь, Рене, я убью тебя, если ты меня не отпустишь.

– Не сомневаюсь в этом, – пробормотал он, пристально вглядываясь в сверкающие холодным огнем изумрудно-зеленые глаза. – Так что, пожалуй, мне следует быть начеку, не так ли, моя маленькая лгунья?

– Как ты смеешь называть меня лгуньей! – воскликнула она. – Ты, который обещал мне…

Она внезапно замолкла, осознав, что он ничего ей не обещал. Это она ожидала, что он поведет себя честно, думала, что Рене по-настоящему любит ее. Но он ничего ей не обещал, разве что деньги и положение его любовницы.

– Что же я тебе обещал? – спросил он сурово. – И чего не выполнил?

– Ты обещал дать мне все, чего пожелает моя душа! – воскликнула она. – Так вот, моя душа желает свободы… О подальше отсюда. Ты позволишь мне это?

На его скулах заиграли желваки. Он угрожающе посмотрел на нее.

– Ты просишь то, чего я не могу тебе дать.

– Не хочешь дать, – рыдая, возразила она.

Как только Элина осознала, что Рене не собирается ее освободить, а хочет по-прежнему удерживать против ее воли, она пришла в отчаяние.

– Что ты хочешь услышать? – спросила она. – Что я лгала, что вся моя история – выдумка? Что же, я готова это сказать. Тогда ты освободишь меня?

Лицо его словно окаменело.

– Я согласна сказать все, что ты хочешь. И кому хочешь. Я… я напишу признание и подпишу его. – Она перешла на шепот: – Это больше не имеет значения. Я скажу, что, правда – это ложь, а ложь – правда, если получу за это свободу.

– Да, тебе ничего не стоит солгать.

– Вовсе нет! Но легче солгать, чем стать твоей любовницей!

Ее слова больно ранили его.

– Представляю, как невыносимо это было бы для тебя. Никаких игроков, чтобы их обольщать, никаких богатых мужчин, чтобы вымогать у них деньги. Сущий ад! Тебе пришлось бы терпеть мои сладострастные домогательства, те самые, которые, судя по всему, доставили тебе немалое наслаждение всего несколько часов назад. Ты была бы вынуждена принимать подарки, которыми я бы тебя осыпал. Как ужасно, когда исполняется любое твое желание!