Креольская невеста - [56]

Камилла свернула на Сент-Питер-стрит. Интересно, любит ли Саймон детей? Будет ли он качать их на коленях? Или же он, как дядя Огаст, всецело возложит заботы о детях на плечи жены, пока они не станут достаточно взрослыми?

Добравшись до лавки дяди Жака, Камилла остановилась и посмотрела на закрытые ставни на втором этаже, где располагались дядины комнаты. Интересно, как ее дети, то есть их с Саймоном дети, отнесутся к тому, что их отец имеет дело с пиратами? Одно дело иметь маму – дочь пирата, – ведь никто не выбирает, в какой семье родиться! – и совсем другое – иметь отца, который по доброй воле вступил в сговор с бандитами.

У Камиллы душа ушла в пятки. Она не хотела, чтобы детство ее малышей напоминало ее детство. Что, если Саймона, собиравшегося сделать свой дом перевалочной базой пиратских товаров, когда-нибудь поймают с поличным? Господи, ведь после свадьбы его дом будет уже и ее домом! Значит, Камилла станет соучастницей преступления, и их дети тоже. Похоже, ей никогда не избавиться от своего пиратского прошлого. Оно просто преследует ее по пятам.

И тут Камиллу осенило: может, когда дядя Жак узнает об их с Саймоном предстоящей помолвке, он прекратит с ним все отношения. Это было бы замечательно! Тогда все само собой решится. Она обязательно поговорит на эту тему с дядей Жаком, а там пусть он сам думает.

Камилла немного успокоилась и постучала в дверь. Никто не отозвался. Может, дяди Жака еще и дома нет, подумала она. Может, он пиратствует в море или плывет по излучинам реки с награбленной добычей. Камилла снова постучала, на этот раз громче. Ставни на втором этаже распахнулись, и из окна высунулся заспанный дядя Жак.

Вид у него был мрачнее тучи. Он на чем свет стоит клял того, кто поднял его с постели в столь ранний час. Однако, увидев племянницу, тут же расплылся в улыбке.

– Камилла, солнышко! Что ты здесь делаешь в такую рань?

– Мне нужно поговорить с тобой, дядя Жак.

– Конечно, конечно. Подожди секунду – я оденусь и спущусь вниз.

Откинув плащ назад, на плечи, Камилла стояла у дверей и созерцала улицу. Погода в Новом Орлеане, как всегда, была непредсказуема: неделю назад стоял страшный холод, а теперь был один из тех унылых, туманных дней, когда ходить без плаща холодно, а в плаще – слишком жарко.

Именно в такой день были убиты родители Камиллы. Болото тогда окутывал влажный густой туман, в котором крики, звон мечей и мушкетные выстрелы звучали очень отчетливо и разносились эхом очень далеко. Когда Камилла наконец добежала до лагеря Баратария, туман и дым от пушечных залпов смешались в густое облако. Отовсюду веяло смертью. Английские пираты уже покинули лагерь, слышны были только стоны смертельно раненных и треск пожарищ. Камилле никогда не забыть этого жуткого зрелища.

Она не хочет, чтобы ее дети когда-либо испытали нечто подобное! Никогда!

Дверь распахнулась, и на пороге появился дядя Жак. Слегка обросший щетиной – по-видимому, со вчерашнего дня не брился, – в одежде, накинутой на скорую руку, он все равно казался Камилле самым прекрасным человеком на свете. Как же она была рада его видеть! Почти так же, как когда-то, давным-давно, когда он вернулся в лагерь и разыскал Камиллу, которая сидела, сжавшись в комочек, рядом с трупами своих родителей и плакала навзрыд.

– Камелия, цветочек мой! – воскликнул дядя Жак. Он любил так называть племянницу.

Она прижалась к нему и снова почувствовала себя беспомощным ребенком. Все эти годы, прошедшие со дня гибели ее родителей, дядя Жак практически заменял ей отца. Дядя Огаст этого сделать не смог, да и не особенно стремился. Дядя Жак был очень похож на папу. Иногда Камилле даже казалось, что она его дочь.

И эта дочь сейчас нанесет ему удар прямо в сердце.

В горле у Камиллы встал комок. Она еще крепче прижалась к дяде, вдыхая такой знакомый запах старых сигар. Похоже, дядя понял, что племянница чем-то расстроена. Несколько минут он просто держал ее в своих объятиях и ничего не говорил.

– Ах, дитя мое, – наконец прошептал дядя Жак на ухо Камилле. – Давненько ты меня не навещала. Дай-ка взгляну на свою прелестную племянницу.

Он отстранился от Камиллы и окинул ее взглядом с головы до пят.

– Какая же ты красавица! – с гордостью произнес Жак. Камилла залилась румянцем. – Ты хорошеешь день ото дня. Наверное, разбила сердца всем молодым людям в Новом Орлеане.

Эти слова напомнили Камилле, зачем она, собственно, пришла. Опустив голову и стараясь не смотреть дяде в глаза, она сказала:

– Вообще-то я… Словом, я пришла сказать тебе, что выхожу замуж.

– Выходишь замуж? – повторил Жак Лизана изменившимся голосом. – И когда же ты приняла это решение?

– Вчера вечером.

– И кто этот счастливчик?

Камилла огляделась по сторонам.

– Может, лучше зайдем в дом?

– Конечно, конечно. – Дядя Жак словно только что заметил, что они стоят на улице. – Входи. Я сварю тебе кофе, а ты все расскажешь о своем женихе.

Камилла зашла в дом, и дядя запер за ней дверь на щеколду изнутри, а затем развел в печи огонь.

– Расскажи мне все. Прежде всего я хочу знать, кто твой жених.

– Вообще-то ты его знаешь.

Камилла решила рассказать дяде Жаку все: как она случайно подслушала их разговор и как это сблизило их с майором.