Кремлевское письмо - [47]

Эрика увидела его у двери, но, казалось, совсем не расстроилась. Только танцевать стала с еще большей страстью. Она в экстазе водила бедрами и изгибалась в ритм музыке. Локти прижала к телу, ладони — к бедрам. Когда Коснов направился к ней, она закрыла глаза, и, приоткрыв рот, призывно подразнила языком партнера, который танцевал на некотором расстоянии. Коснов остановился, никто его не замечал. Когда пластинка закончилась, Эрика подошла к нему.

— Ну? — с ослепительной улыбкой спросила она.

— Поедем домой, — нерешительно сказал Коснов. — Уже поздно, пора домой.

— Как скажешь, любимый.

— Это просто бред, — протестовал Роун, когда Уорд усадил его посередине комнаты и натянул на голову капюшон.

— Это твоя идея, — напомнил Уорд, поправляя капюшон так, чтобы прорези для глаз пришлись против них.

— Я предложил пять вариантов. Это был худший. Надо было воспользоваться телефонами.

— Посиди минуточку спокойно, как Великий Немой, и мы прорепетируем, — сказал Уорд, усаживаясь на стул напротив. Достал пистолет, снял его с предохранителя и навел на Роуна. — Код восемнадцать-три.

Он щелкнул пальцами пять раз. В ответ Роун щелкнул четыре раза.

«Девять щелчков в первой серии, остается еще девять на две оставшихся серии», — сосчитал Роун.

Уорд щелкнул пальцами дважды. Роун — тоже.

«Так, тринадцать долой, осталось шесть на последний заход», — отметил Роун.

Уорд сделал четыре щелчка, Роун добавил два.

— Как по маслу, — расцвел в улыбке Уорд, опуская пистолет.

— В жизни с подобным бредом не сталкивался.

— Георгий, все дело в процентах. Трое из пяти наших понятия не имеют, кому предназначены сообщения. Если кого-то из них возьмут, они расскажут только то, что знают, не больше.

— А если схватят меня или тебя?

— Зачем смотреть вниз, когда лезешь вверх по скале? — спросил Уорд. — Вернемся к тренировке. Пропустишь щелчок — пуля обеспечена.

— Минутку, — остановил его Роун. — Нас же шестеро в Москву должно было приехать, а ты только что сказал «трое из пяти наших».

— Я сказал?

Эрика послушно поднялась к себе. Коснов остался внизу. Он не знал, что делать, что сказать. Смотрел то на кобуру с пистолетом, то на охотничье ружье. Убить ее? Но станет ли легче? Зазвонил телефон.

— Мы нашли грузовик, — сообщил Гродин. — Кажется вы правы. В нем двое, точнее то, что от них осталось. Убрать их?

— Не надо, — тихо сказал Коснов. — Я хочу сам осмотреть их. Ничего не трогайте, закажи самолет. Я сейчас же выезжаю. Ты со мной.

— Мы не сможем приземлиться из-за пурги.

— К черту пургу.

— Что-нибудь еще, товарищ полковник?

— Да… — Коснов запнулся. — Нет! Пришлите машину за немкой. Она возвращается в тюрьму.

24 Путешествие к Карскому морю

На рассвете самолет достиг Усть-Юза. Буран стих. Они летели на север вдоль Уральского хребта мимо Воркуты к Карскому морю. Самолет приземлился в районе Байдарацкой губы у Карского моря.

— Они, наверное пришли с островов Елизаветы, — предположил Гродин по дороге в Воркуту.

— А возможно, из Гренландии, Аляски, Норвегии, Финляндии, Швеции, — хмуро продолжил Коснов.

— Если бы они шли через Скандинавию, они пришли бы по суше. Раз добрались судном, следовательно — через Баренцево море.

— Они в любом случае пришли бы сюда.

— Почему?

— Из-за железной дороги. Вдоль Баренцева моря нет железной дороги.

— А Мурманск?

— Мурманск совсем рядом с Финляндией. И если память мне не изменяет, граница с Финляндией тянется от Мурманска до самого Ленинграда. Какой смысл был добираться водой до Мурманска, чтобы сесть там на поезд? Они спокойно могли перейти границу по суше и сесть на поезд в Ленинграде. Нет, если они выбрали путь через Карское море, значит, им нужна здешняя железная дорога.

— Но зачем же тогда они украли грузовик? — спросил Гродин.

— Если бы они не планировали здесь сесть на поезд, они бы выбрали маршрут поудобнее.

— Почему они вообще решили идти через Сибирь, есть же более легкие пути.

— А если тебе надо было бы попасть в Россию, как бы ты оценил путь через Карское море? — Спросил Коснов.

— Как очень неудобный.

— Думаю, поэтому они его и выбрали. Однако сейчас это уже не важно. Ты проследил, Эрику хорошо устроили?

— Да. Ее камеру обставили мебелью, питание хорошее, не тюремное.

— Надо ей телевизор поставить, — подумал вслух Коснов.

Машина осторожно продвигалась по только что расчищенной дороге со скоростью не больше двадцати пяти километров в час. Небо прояснялось, и иногда проглядывало низкое солнце. После метели снега прибавилось, его толщина уже местами достигала полутора метров.

— Верно, что Разбойник был связан со Стердевантом? — спросил Гродин.

— Откуда ты знаешь о Стердеванте?

— Я разыскал материал о нем, когда познакомился с делом Разбойника.

— Где ты нашел их? Это закрытые материалы.

— В подмосковном архиве. Там информация о всей их организации. Они хорошо поработали.

— Да, свое дело они сделали, — довольно резко ответил Коснов.

Было одиннадцать утра. Роун стоял в совершенно затемненной спальне и наблюдал через щель, как Ханис пересек соседнюю комнату, вынул ключ и открыл верхний ящик письменного стола. Он достал пистолет, из кармана вынул обойму, вставил ее в пистолет и направился к «исповедальне». Роун зашел за одеяла, которые они с Уордом развесили накануне от самого потолка и ждал, когда войдет Ханис. Он услышал, как открылась и закрылась дверь. Еще несколько шагов, Ханис нашел стул, сел на него, нашел на ощупь фонарик. Роун увидел луч света, заметавшийся по комнате. Роун поправил капюшон и вышел из-за одеял. Фонарик освещал пустой стул. Великий Немой подошел к нему и сел. Он сложил руки на коленях и замер в ожидании. Роун знал, что пистолет уже нацелен ему в голову. Договорились на двадцать семь щелчков пятью сериями.