Кремлевское письмо - [45]

— Хватит с меня этой арифметики, — оборвал Уорд. — Если все так просто, почему раньше не додумались?

— Потому что мы первые этим занимаемся.

Какое-то время Уорд шел молча.

— Может, ты и прав, — наконец выдавил он. — Только у нас все равно не хватит людей.

— И не надо. Наверняка найдем в любом некоммунистическом посольстве.

— Почему ты так уверен?

— Да они занимаются этим с середины пятидесятых годов.

Роун понял, что для Уорда это было новостью. Группа Разбойника бездействовала более десяти лет. Уорд тоже явно отставал от жизни.

— С посольством так просто не свяжешься, они все под наблюдением, — упрямо заявил Уорд. — Стоит нам только близко подойти, и вся московская контрразведка начнет выкручивать нам руки.

— А я разве говорил, что нам самим придется лезть в посольство? Надо просто послать кого-нибудь за границу.

— Я же сказал тебе, у нас нет ни одного лишнего человека.

— Ну через связника. Связник-то у нас есть?

— Нет, мы в полной изоляции.

— А тот агент в Праге?

— А ты можешь гарантировать, что мы найдем, кого ищем, — разозлился Уорд. — Можно проверить эти пятьдесят и ничего не найти. Откуда такая уверенность?

— Какая там уверенность! Все равно, что в борделе искать.

— Я знал, что не надо было тебя сюда привозить, — зло сказал Уорд.

— Винить некого, — Роун почувствовал, что начинает получать удовольствие. — Хочешь послушать, что еще сказал бы инструктор?

— Валяй, говори. Тебя теперь все равно не остановишь.

— Второе предположение, из которого мы исходим, самое важное. Это может испортить всю операцию. У нас ушла не одна неделя на обработку Поткина, он согласился пустить нас в свою квартиру.

— Да, тут мы отлично сработали.

— Беда только в том, что Поткин может передумать. Куда мы тогда денемся?

— Не передумает. У нас его семья. Будет молчать.

— Вот это очень опасное предположение.

— Но он же сломался. Он сделает все, что мы захотим.

— Предположение, — мягко заметил Роун.

— Если уж человек сломался, значит, сломался.

— Предположение.

— Он же не допустит, чтобы мы расправились с его семьей.

— Предположение. Что если ему прикажут вернуться в Москву?

— Слушай, хватит умника из себя строить.

— А я и не строю. Я просто спрашиваю, что мы будем делать, если наша чудная московская квартира окажется не такой безопасной, как нам бы хотелось?

— Ты, что, думаешь, его лучше убрать?

— Тогда уж нас точно попросят отсюда. Квартирка-то для Москвы неплохая. Как только Поткина не станет, охотники на нее найдутся. Нет, в нашем положении Поткина лучше иметь живым.

— В каком это «нашем положении»?

— Пока мы рассчитываем на квартиру Поткина.

— Твое предложение?

— Переехать.

— Переехать? — заорал вдруг Уорд. — Переехать куда? Ты отлична знаешь, как трудно в Москве с жильем.

— Совсем как в школе, — грустно заметил Роун. — Все говорят, что плохо, и никто не говорит, что хорошо.

— Кончай валять дурака. Куда мы можем переехать?

— Содом — слабое место.

— Нет.

— Можно продолжать? Выдержишь? — спросил Роун.

Уорд молчал. Роун продолжил:

— Неужели вы думаете, мы сможем держать семью Поткина год, и никто из его сотрудников ничего не заподозрит? Вы серьезно думаете, это возможно? Он может сказать, что они уехали на месяц, на полгода — это пройдет. А потом начнут задавать вопросы. Что тогда?

— Мы знали об этом с самого начала. Это риск, рассчитанный риск.

— Нет, риска не будет, если мы переедем, — ответил Роун.

Фокусник знал, что этот человек следит за ним. Он вошел следом за Фокусником в книжный магазин напротив Университета.

— Добрый день, товарищ профессор, — поздоровался с ним какой-то студент. Мужчина ответил на приветствие и начал листать книгу.

Фокусник прошел вдоль прилавка и тоже принялся просматривать книги. Вскоре профессор будто случайно подошел ближе и взял книгу рядом с Фокусником. Фокусник положил книгу, которую просматривал, и быстро прошел мимо профессора к выходу. Он мимолетно улыбнулся профессору, провел рукой по волосам и вышел из магазина.

Переходя улицу, он услышал за спиной торопливые шаги. Фокусник пошел медленнее.

23 Великий Немой

— Мы совсем нигде не бываем! — Эрика с надутым видом ходила по спальне в одной комбинации. В одной руке она держала сигарету, в другой — фужер.

— Мы были в кино всего две недели назад.

— Что такое кино? Мне хочется повеселиться, сходить куда-нибудь, сделать что-то.

— Через два месяца у меня отпуск, поедем в Ялту. Там поплаваешь, на лодке покатаешься.

— По ресторанам походим?

— Походим.

— Это потом. А сейчас что? Мне скучно. Скучно с тобой. Мне надоело сидеть взаперти, видеть только тебя.

— В тюрьме лучше было?

— Лучше. Ненавижу тебя.

— Если получится, в воскресенье сходим на скачки.

— Скачки? Скачки, кино, театр — мне это неинтересно. Я хочу танцевать, пить вино, быть среди людей. Молодых людей. Мы с Поляковым обошли все ночные клубы в Берлине, пока ты не убил его.

— В Москве таких мест нет, — резко ответил Коснов.

Эрика села на край кровати и по-кошачьи прижалась к полковнику.

— Есть, есть, — промурлыкала она.

— Откуда ты знаешь?

— Слышала.

— Это для извращенцев.

— Порочнее меня нет. — Эрика притянула Коснова к себе, провела языком по губам и положила руки на его плечи. — Ты знаешь, что я люблю, ты умеешь любить меня. Ты лучший из всех моих любовников, но ты обижаешь меня и заставляешь скучать. Своди меня туда.