Кремлевское дело - [10]

А что же Эргашев? Черненко не решал его судьбу, вопрос о нём обсуждался на более низком уровне, поэтому не следовало и суетиться. Равнодушно взирали полковники из Москвы на то, как Эргашева последовательно доводили до самоубийства, а когда это произошло (Эргашев застрелился 15 августа 1984 г. уже при наличии санкции на его арест), благополучно отбыли домой.

Бдительный сапожник

«Стратегическая линия, выработанная на XXVI съезде, последующих Пленумах ЦК КПСС при деятельном участии Юрия Владимировича Андропова и Константина Устиновича Черненко, была и остаётся неизменной». – Так говорил соратникам 11 марта 1985 года человек, на плечи которого история возложила тяжёлое бремя поднять страну на реформы. Предшественники Горбачёва, стоявшие одной ногой в могиле, могли себе позволить кардинально ничего не менять. У нового руководителя такой возможности уже не было. Он находился в расцвете сил и прекрасно понимал, что страна приближается к пропасти и трудно предугадать последствия катастрофы, в том числе и для личной власти, если не остановить дальнейшее загнивание больного организма, не выправить положение дел. Так что, произнося в тот день на Пленуме ЦК привычные заклинания, он, надо полагать, лукавил, поскольку уже сделал свой выбор…

На первом этапе продолжение прежнего курса «наведения порядка», разоблачение региональных мафиозных групп соответствовало интересам Горбачёва и его окружения. Борьба с должностной преступностью и коррупцией усиливалась, что позволяло Горбачёву укреплять свои позиции, развязывало руки в проведении кадровых перестановок. В течение непродолжительного времени во многих республиках, краях, областях были заменены первые секретари ЦК, обкомов, крайкомов партии. На примере расследуемых дел Горбачёв всё чаще упоминал об очистительных процессах в обществе, утверждении равенства всех перед законом.

Выявленные злоупотребления в Министерстве внешней торговли, возникновение дел о приписках и хищениях в ряде южных республик, в различных отраслях народного хозяйства расширяли географию деятельности правоохранительных органов. Планка досягаемости закона последовательно поднималась всё выше. В Грузии местной прокуратурой был арестован даже секретарь ЦК КП Грузии. Конечно, в ряде случаев появлению подобных дел способствовала борьба за власть на местах, и далеко не всегда расследование проводилось всесторонне, полно и объективно. Но общая тенденция всё же прослеживалась достаточно ясно.

Вместе с тем все попытки следствия приблизиться к высшим эшелонам власти решительно пресекались Горбачёвым, для которого интересы правящей партийной элиты были выше требований закона.

В книге «Исповедь на заданную тему» Б. Ельцин рассказывает о своей поездке в Узбекистан в 1985 году, где получил многочисленные свидетельства о коррупции в коридорах республиканской власти, о чём и доложил Горбачёву: «Я достаточно подробно рассказал ему обо всём, что удалось узнать, в заключение сказал, что необходимо немедленно предпринять решительные меры. И, главное, надо решать вопрос с Усманходжаевым. Вдруг Горбачёв рассердился, сказал, что я совершенно ни в чём не разобрался, Усманходжаев – честный коммунист, просто он вынужден бороться с рашидовщиной, и старая мафия компрометирует его ложными доносами и оговорами. Я говорю: Михаил Сергеевич, я только оттуда, Усманходжаев прекрасно вписался в рашидовскую систему и отлично наживается с помощью даже не им созданной структуры. Горбачёв ответил, что я введён в заблуждение, и вообще, за Усманходжаева ручается Егор Кузьмич Лигачёв… Так закончился наш разговор». А ведь доказательств того, что руководитель Узбекистана погряз во взяточничестве, было уже сколько угодно. Разумеется, знали информацию и в Москве.

После ареста Каримова продолжалось расследование коррупции в партийных органах и системе МВД Узбекистана. Каримов рассказал не только о том, что собирал мзду, по сути, со всего партийно-хозяйственного актива области, но и о даче им самим взяток руководству ЦК КП Узбекистана, ответственным работникам ЦК КПСС, в том числе и В. Смирному. В ноябре-декабре 1984 г. на родине Каримова в Кашкадарьинской области удалось изъять принадлежащие ему ценности на сумму в 6 миллионов рублей. Проникнув в новую область, мы начали расследование в отношении первого секретаря обкома партии Р. Гаипова и начальника УВД Х. Норбутаева. Поставили задачу проникновения и в другие регионы республики, где первые секретари обкомов и начальники УВД были ключевыми фигурами для выявления основных звеньев мафиозной паутины, с тем чтобы, накопив силы, начать стремительное наступление на штаб мафии – ЦК КП Узбекистана. В марте 1985 г. были арестованы начальник Бухарского УВД М. Норов, заместитель министра внутренних дел республики Т. Кахраманов. Готовилась атака на коррумпированное руководство МВД республики. Конечно, об этих стратегических целях и ближайших задачах знали только руководители группы, поскольку Москва никогда не одобрила бы такое направление расследования. В этом мы уже достаточно хорошо убедились.

Руководство узбекского КГБ всё больше стремилось дистанцироваться от деятельности следственной группы. Из её состава вывели последних следователей госбезопасности. В Ташкенте мы занимали целый ряд кабинетов в следственном отделе КГБ. В том же здании находился и следственный изолятор, где содержались арестованные по делу. И вдруг мы узнаём, что следователям группы запрещено пользоваться служебной столовой. Затем последовало запрещение вызывать в наши кабинеты свидетелей, перестали выдавать пропуска в помещение и самим следователям. Потом запретили помещать в следственный изолятор арестованных по делу. Короче, нас просто выкинули из следственного отдела КГБ. Позднее то же самое произошло и с Лефортовской тюрьмой в Москве. Об оперативной помощи уже не приходилось и заикаться. Участие сотрудников госбезопасности в отдельных акциях группы, если им всё же поступали команды из Центра, были лишь исключением из правил.