Кремлевский волк - [6]

Самый близкий друг Лазаря, Моррис Каганович, жил по соседству в маленьком домике. У него тоже было два старших брата. Отец Морриса, тоже портной, целыми днями напролёт работал иглой и ниткой, и мать тоже мнила себя царицей. Отца Морриса, Лазарь уважительно называл дядя Лёвик. Дядя Лёвик говорил так: «Эта моя жена! Она тратит денег больше, чем я ей даю. А ведь я – вообще их ей не даю». Моррис приходился Лазарю двоюродным братом и был старше его на семь лет. Моррис выделял Лазаря среди всей своей многочисленной родни. Они часто проводили время вместе, бродя по полям и ведя бесконечные разговоры о себе, о своих родителях, сельских работягах и тех, для кого Кабаны были временным пристанищем в поисках лучшей жизни. Моррис и Лазарь могли часами камнем вырисовывать очертания чьей-нибудь головы на коре дерева, стараясь сделать нос самой крупной частью лица. А потом они швыряли камнями по нарисованному носу до тех пор, пока изображение полностью не стиралось. Иногда они играли в царя или «ужасного» Распутина, или даже в своих отцов.

Каждый день, смотря на себя в зеркало, Лазарь заметил, что евреи имеют большие носы. Он мог долго разглядывать своё отображение, а потом пытался скопировать его на коре дерева. Но это ему никогда не удавалось. «Ты не художник, – говорил Моррис. – Займись чем-нибудь другим». И Лазарь не обижался на него. Моррис считал своего младшего двоюродного брата почти равным себе. С ним можно было болтать обо всём с пониманием. И хотя они говорили о всякой чепухе, многое оставило след в мальчишеской памяти. Уже в пятилетнем возрасте Лазарь считал, что учёба в школе – зря потраченное время. Ему больше нравилось чертить рожицы на коре деревьев и гримасничать перед зеркалом.

В посёлке имелась ешива – еврейская школа. В отличие от других школ того времени, в ней девочки и мальчики учились совместно. Таким образом, евреи Кабанов давали образование своим детям, не считаясь с мнением раввина-сефарда из Мартыновичей.

– Только мальчики должны учиться. Так написано.

– Фе, – был ответ Саши, когда она привела свою младшую дочку Розу в класс. – «Ты – Зарта!»

Она использовала своё поверхностное знание арабского языка, особенно чтобы оскорбить других людей и указать им их место. «Зарта» в переводе с арабского означает «пердун».

Дети неевреев вообще не ходили в школу. Для них просто не было школ. Они просто были неграмотными. Только дети евреев имели возможность учиться. Дети не евреев начинали работать в поле с раннего детства и тянули эту лямку всю оставшуюся жизнь. Но крестьяне по-хорошему и без злобы относились к еврейским семьям.

Из поучений раввина Лазарь понял, что в жизни является самым важным: идеи, с помощью которых можно подчинять других людей, и распределять богатства и доходы. Для Морриса школа имела важное значение и по другой причине. Он сильно увлёкся изучением Пятикнижия Моисея, то есть Ветхого Завета, и знал его почти наизусть. Для Морриса еврейский закон был причиной существования.

У Лазаря, однако, не было времени на учёбу. У него не оставалось времени ни на людей, живущих по соседству, ни на родного отца, которого он считал слабовольной и никчемной личностью. На свою мать Лазарь смотрел как на жертву, не понимавшую самого главного в жизни. Именно жизни, а не простого выживания. Невероятно, что люди могли прожить здесь всю свою жизнь и умереть здесь же. Это казалось сумасшествием. Лазарь решил приложить все свои силы, чтобы избежать подобной участи. Подрастая и набираясь сил для будущего, он будет сосредотачивать своё внимание на окружавших его людях. Он будет терпеливо наблюдать.

Лазарь тщательно изучил работу отца и перенял все его навыки. Он также интересовался и другими людьми. Дядя Лёвик, отец Морриса, в то время занимался кожевенным делом, и изготавливал колодки для обуви. Это был невысокий человек с козлиной бородкой. Он носил пенсне, из-за которых его глаза казались больше, чем они были на самом деле. Лазарь часто спрашивал сам себя, зачем ему пенсне, потому что чаще всего он видел их на дядином лбу.

Дядя Лёвик, как машина, всё время находился в движении. Он оказался успешным предпринимателем. Его образ действия был прост. Несколько месяцев он изготовлял колодки, раскладывая их по размерам, а потом, когда цена на них подрастала, разъезжал по окрестным городкам, продавая эти колодки сапожникам. Или, если позволяли обстоятельства, и у него имелось достаточно средств, он и сам шил и продавал обувь.

Дядя Лёвик часто выезжал за пределы Кабанов. Он был один из немногих, кто это делал. Отец Лазаря даже и не помышлял о подобных поездках, вся жизнь отца протекала в пределах тридцати метров от своего маленького домика. А дядя Лёвик накупал кожи и других товаров и после трёхмесячной дорожной жизни возвращался в Кабаны, чтобы подогнать и переделать купленное, уже для последующей продажи. Затем всё начиналось сначала. Подрастая, Лазарь всё чаще стал ездить со своим дядей по окрестным городкам. Он был выше, крупнее своих братьев, и широк в плечах.

– Это Гита виновата, – говорили соседи, имея в виду акушерку. – Видно, она влила маме Саше немного прусской крови. Этот парень не смахивает на украинца. Слишком он угрюмый.