Кремлевский волк - [11]

С тех пор он ещё сильнее привязался к своему дяде, наблюдая, что он делал, и тщательно слушая, что он говорил. Многие жители посёлка имели неопределённое мнение о том, что евреям следовало делать и кого поддерживать. Его отец вообще не высказывался на эту тему. Братья были далеко, а мама Саша была целиком занята Розой. Мама Саша была счастлива, что хотя бы один её ребёнок не станет увлекаться политикой. Это было не женское дело. Моррис для себя уже решил, что со временем он уедет. Он доберётся до Минска, пересечёт Польшу и дальше через Балтийское море переправится в Ригу или Лиепаю. Там он сядет на корабль, который доставит его на другую сторону Атлантики, в Америку. Многие евреи в то время планировали покинуть Россию. И действительно, ещё до революции четыре миллиона евреев перебралось в Соединённые Штаты, двести тысяч – в Великобританию, а шестьдесят тысяч отправились подготавливать сионистское государство в Палестину. Америка казалась Моррису самым привлекательным местом. Хотя он ещё не знал, чему посвятить свою жизнь, но твёрдо решил, что Россия для этого ему не подходит.

Каждый вечер за ужином семья обсуждала, уедет ли с семьёй дядя Лёвик или нет. Лазарь очень надеялся, что дядя Лёвик никуда не поедет, но чувствовал, что все эти разговоры – только прелюдия к неизбежным событиям. Решение уже было принято, и бесконечные рассуждения велись лишь для того, чтобы оттянуть время отъезда.

Лазарь продолжал работать в Кабанах или округе, хватаясь за любую работу, которую он мог найти. Одно время он был учеником портного и пришивал пуговицы к пальто и пиджакам. Потом ему пришлось развозить тележку с наваленным на неё товаром от владельца к покупателю. Если работы не было, то он проводил всё своё время на собраниях всевозможных революционных групп, какие только мог найти. С замиранием сердца он слушал все выступления, взвешивая, кто что сказал и почему. При любой возможности он отправлялся в Киев, поскольку Киев был центром революционной деятельности. Он даже мог прошагать почти двести километров туда и обратно, если предстояло выступление известного активиста. Но прежде всего, ему надо учиться у человека, которого он увидел на своём первом собрании, у Троцкого. Троцкий знал, как использовать пропаганду. Казалось, что Троцкому известны ответы на все вопросы.

Лазарь хорошо запомнил вторую встречу с Троцким. Это тоже произошло в Киеве, на этот раз на еврейском собрании в подвале какого-то склада, всего в сотне метрах от полицейского участка. Лазаря поразило то, что у Троцкого вполне отсутствовало чувство страха. Открытое неповиновение и вызывающее поведение являлись составной частью его натуры. На этом собрании Троцкий высыпал на стол бобовые зёрна.

– Посмотрите на эти бобы, – произнёс он. – Одно зерно в центре представляет царя.

Каждый из присутствующих подался вперёд, стараясь предугадать, что дальше сделает этот молодой человек в маленьких очках и с буйной шевелюрой на голове.

– Его окружают министры, чуть далее разместились попы и капиталисты. Все остальные – это рабочие и крестьяне.

Находившиеся в зале с пониманием закивали и заулыбались. Это было так просто и понятно. И это было правдой. Но что такое революция? Что-то новое? Что-то такое, чего они ещё не знают?

Лазарь почувствовал беспокойство. Это не может быть так просто. Это что-то совсем другое. Пока другие слушатели поддакивали и кивали в знак согласия, Лазарь не шевелился. Он наблюдал за выражением лица Троцкого. Троцкий играл с толпой. Он давал ей немного потешить своё самолюбие. А затем внезапно показывал её наивность и недалёкость. Таким образом, он подчёркивал, кто здесь хозяин или потенциальный хозяин.

Троцкий поднял голову и оглядел собравшихся. На его лице была та же решительность, которая так поразила и запомнилась Лазарю ещё на первом собрании. Но по выражению глаз нельзя было понять, о чём думал этот человек. Он стремительно протянул обе руки к столу.

– А теперь я мешаю их всех.

И он быстро стал перемешивать бобовые зёрна. Всё смешалось. Бобы разлетелись в разные стороны. Троцкий даже не повернулся в сторону слушателей. Он устремил свой пронзительный взгляд на стол с разбросанными по нему бобами и шёпотом произнёс:

– А теперь скажите, где тут царь?

Он вдруг резко развернулся и ушёл. Собравшиеся не шелохнулись. Стояла полная тишина.

Лазарь не долго раздумывал, что он должен делать. Ответ, по крайней мере, для него, теперь был окончательно ясен. Он должен сделать свой выбор и определиться, с кем он. И именно тогда он решил быть как и Троцкий, независимо о того, к какой партии формально принадлежит этот человек.

К концу 1911 года появились новые проблемы. Большая семья собралась на семейном совете. Единственным выходом казался отъезд в Америку. Ситуация в стране накалялась. Ходили слухи, что если к власти придёт Ленин, то последуют такие гонения, которые при царе и не снились.

– Вы что не понимаете? – произнёс Моррис. – Мы знаем, чего ждать от царя. А Ленин и его люди? Нет. Лучше иметь дело с тем, что знаешь. При царе хотя бы мы можем владеть какой-то собственностью. При большевиках у нас не будет ничего.