Кремлевский эндшпиль. Ликвидация Иблиса - [21]

Председатель обвел взором членов комиссии – никто не возражал.

– Итак, предварительный вывод: либо природная катастрофа, вызванная ненадлежащим содержанием шахты, либо диверсия, помноженная на то же ненадлежащее содержание.

Поднял руку руководитель следственной группы ФСБ.

– Заборы грунта и воздуха не указывают на использование взрывчатки, хотя при таком объеме селитросодержащей породы и запыленности обнаружить следы ВВ практически невозможно. Чтобы было лучше понятно: сырье из этих выработок использовалось для производства боеприпасов с 1930-х годов, даже в создании первых атомных бомб.

– Так ФСБ отвергает возможность теракта?

– Никоим образом. Мы продолжим оперативные и технические мероприятия по этой версии. Хотя есть обстоятельства косвенно свидетельствующие против нее. Во-первых, в Селитрограде никогда не фиксировалось проявлений терроризма. Во-вторых, взрыв, если таковой имел место, могли устроить только шахтеры. Они бы выбрали его местом нижние действующие выработки, где есть производственные запасы динамита. Украсть и перетащить их в верхний горизонт крайне непросто. Я верно говорю?

– Да, – поддержал главный инженер. – Когда пробьемся через завалы в складу ВВ можно будет утверждать точно, но по состоянию на день, предшествовавший аварии, склады взрывчатки были в полной сохранности.

– Что ж, – резюмировал председатель, – давайте решать, что делать с провалом. Он расширяется, захватывая новые участки на поверхности. Под угрозой товарная железнодорожная станция и прилегающие жилые дома.

Красько побагровел, наступал час расплаты: деньги потребуются немалые и платить ему. Офшорный кошелек предстояло серьезно потрясти. Потом встанет вопрос политической и личной ответственности, от которой холдинг кипрской юрисдикции не защитит. Нужно искать выходы на Кремль, входной билет туда будет стоить дорого.

Из четырех сотен сейсмостанций большинство расположены в районах потенциальных землетрясений: в Сибири и Дальнем Востоке. Почти все они гражданские и «смотрят» внутрь страны. Военные «глядят» вовне, прослушивая территорию США, Китая, Кореи и иных государств. После краха Варшавского договора и СССР посты в Европе утрачены. Служба специального контроля Минобороны РФ и Геофизическая служба РАН взаимодействуют по специальному протоколу, фильтруя возмущения земной коры в поисках ядерных взрывов.

Толчок в Селитрограде таковым не являлся, но по запросу МЧС данные заново проштудировали. Академики усмотрели первый инициирующий толчок, схожий с взрывом. Военные посчитали его слишком растянутым по времени, чтобы быть искусственным. Мнения разделись, оставляя пространство для фантазий и толкований.

Автоматизированные посты сейсморазведки НАТО напротив сконцентрированы вблизи границ России и кроме контроля за испытаниями атомного оружия имеют функцию наблюдения за любой военной активностью. За полвека работы они отлично откалиброваны: в банке данных есть референсные сведения по самым различным сейсмособытиям – от движения танковой колонны до падения самолета. Поэтому эксперты с высокой вероятностью отвергли возможность рукотворного подрыва заброшенных выработок. Только Москва об этом не спрашивала, а инициативно чувствительной информацией Брюссель, вернее Вашингтон, с ней не поделился. Оставил для собственного потребления.

Мария Шпагина ехала к Алехину-старшему без приглашения. Долго колебалась, узнав о болезни. Под его крылом она участвовала в недавней операции в Афганистане, поэтому всё же сочла необходимым посмотреть, чем можно помочь. По дороге надумала посоветоваться с Чудовым, своим бывшим начальником и крестным отцом.

– Не знаю, как и начать, – мялась уволившаяся сотрудница Службы внешней разведки.

– С конца, Машенька.

– Матвей Александрович, похоже, серьезно болен.

– Откуда сведения, – по привычке проверять источник, спросил генерал, хоть и отставной.

– Никита Вяземский пригласил на ужин со Степаном и Ксенией Алехиными. Я не поехала, но перезвонила Ксюша и проболталась, что Матвей Александрович лежал в ЦКБ, а нынче проходит курс лечения на дому.

– Немедленно поезжай к нему и разузнай подробности, ты же у нас психотерапевт. Не так ли? Я наведу справки через свои возможности.

– А если он меня не примет?

– Слюни не распускай! Ты нашу академию закончила или институт благородных девиц?

Лес по-прежнему окружал дом с трех сторон. Поредевшие старые деревья – короед-типограф виноват – в окружении молодых елей и сосен. Кормушка для птиц и отдельная, с орехами, для белок. Рыжие собаки, вытянувшиеся струной в готовности к атаке. Вот сука уловила знакомый запах и расслабилась, за ней и кобель. Можно выйти из авто и подняться к Анне, поеживающейся от холода на крыльце. «Постарела, улыбается из последних сил, старается держать марку. Эх!»

Алехин выглядел отвратительно – бритая голова, впалые щеки. Глаза, как дождевые лужицы, лишь пассивно отражали окружающий мир. Руки лежали поверх пледа, скрывавшего тело. «Мерзнет даже в кресле у камина: упадок сил». Против ожиданий принял любезно, защебетал. «Понятно: цепляется за добрые воспоминания, не желает говорить о грустном настоящем». Она почти каждый день беседовала с подобными пациентами на сеансах психоподдержки, видела и совсем тяжелых в хосписах. «Матвей Александрович держится, молодец! – сочла девушка. – Хороший признак. Помоги ему, Творец!»