Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России - [5]

- Так они и откроют! - мимо микрофона гаркнул Сенкевич. - Сами себе откопают, скупят на александровы денежки всю Одессу вместе с Очаковым. Если уже не скупили.

- Евклей приехал на Русь, - уточнил Стрельцов. - А южные степи в тот век еще оставались за Крымским ханом.

- Последний вопрос, коллеги! - возгласил Голубчиков. - Мым... Марта Сковродина, пожалуйста.

16

Пресс-секретарь чуть было не оговорился самым скандальным образом.

Глядя на знакомый до отвращения логотип "МыМыМы", Жора Голубчиков однажды выплюнул идиотский каламбур:

- МЫмра МЫлит МЫшь!

С тех пор и пошло. Мышь как-то сама собой отпала, а про писания "МыМыМы" в президентских кругах привыкли отзываться: "Мымра мылит..." Блистательную же редакторину всеобщей газеты Марту Сковродину, пришедшую в журналистику прямо с конкурса красоты, иначе как Мымрой Сковродиной не поминали.

17

- Наконец-то! "МыМыМы" не привыкли ждать! За нами тираж! Так вот, "МыМыМы" хотим узнать: правда ли, что в Мавзолее планируется открыть однономерный отель, где за миллион долларов можно будет провести ночь на месте Ленина?

- Не только не правда, но категорическая ложь! - Стрельцов добавил в голос митинговой стали. - Разочарую вас вовсе: ни обвенчаться в Успенском соборе за миллион, ни выстрелить из Царь-пушки! Реликвии - не аттракцион!

- Спасибо, господа, спасибо! - перекрыл шум Голубчиков. - Ни слова больше! Копите вопросы к следующему разу. Вынашивайте.

Стрельцов устало вышел за кулисы.

Парфен поспешно поднес проверенный стакан - но не коньяка, вопреки слухам, а укрепляющего настоя тибетских трав. Правда, настой получался коварного коньячного цвета.

- Я всегда замечал в вас что-то царское, Сэнсей, - кашлянул он почтительно.

И даже не улыбнулся при этом.

- Эх, крепкое зелье! - громогласно подкрепил слухи Стрельцов, возвращая стакан.

А зелье действительно крепкое: можно потом полночи работать, как после лечебного сна над морем. (Пользовался он когда-то такой процедурой в Ялте: раскладушки ставились на открытой террасе, построенной прямо над прибоем).

18

Работал он в малом кабинете, который не превращается в проходной двор. А чтобы некстати не совался даже секретарь, над входом загорались по мере надобности нужные надписи. Либо: "УШЕЛ В СЕБЯ", и тогда не смел отвлекать никто и ни по какому поводу; либо: "ВЫШЕЛ ИЗ СЕБЯ", и тогда секретарь допускал посвященных в святилище.

А место алтаря в святилище занимала карта: восемь метров в длину и четыре в высоту - во всю стену малого кабинета.

Карта России. Вдоль карты приходилось шагать - девять шагов от Петербурга до Камчатки. Девять шагов совпадали с другой девяткой: девятую долю земной суши занимает избравшая его страна. Страна, за которую он отвечает.

Карту изготовили в Генеральном штабе, и вся она была испещрена красноречивыми знаками: сплошными и пунктирными линиями, елочками, кружками, стрелками, треугольниками, пирамидами, квадратами, звездочками - всем, что только могла предложить геометрия, шрифтология и чуть ли не каббалистика. И вся эта полиморфная пестрая сыпь лишь в слабой степени символизировала реальную сложность организма, называемого Россией. Шагая вдоль карты, Стрельцов попеременно испытывал гордость и отчаяние. Гордость - от того, что вся эта громада подчинена ему. Отчаяние - от того, что подчинена она быть не может, что охватить умом такую сложность невозможно в принципе, что множество дел совершается ему неведомых, дел глупых, дел темных, узнать о которых он никогда не сможет, не то чтобы вмешаться. Но при этом он как бы и отвечает за все, что происходит на одной девятой части суши.

Нет, не отвечает. Нужно прежде всего усвоить это самому, а потом и внушить остальным. Избирателям внушить. У него свой круг ответственности, свой уровень. Он не столько командир, сколько знамя - но без знамени не существует полка. Он одновременно и знамя, и знаменосец. И это главная роль в государстве. Немножко он и командир полка - но лишь по совместительству и на четверть ставки, если быть откровенным перед самим собой. Зато знаменосец, не выпускающий из рук знамени ни днем, ни ночью - он и только он, и никому он не позволит хотя бы подержаться за древко!

Над дверью горел поощрительный транспарант "ВЫШЕЛ ИЗ СЕБЯ", и потому раздался шелковый шепот секретаря:

- Александр Алексеевич, шеф иностранных дел просится.

Таков секретарский стиль: министров трактовать чуть-чуть свысока.

- Пропусти.

19

С Богданом Березовским Стрельцов совместно подвизался в университетском театре. В знаменитой постановке "Бориса" Богдан играл Шуйского, так что старые друзья оставались в своих амплуа.

Там же блистала Стелла Стрепетова (Марина, разумеется), безнадежно влюблен в нее был Юрка Голубчиков (прекрасный был юродивый, но это ни о чем ни говорит).

В политике прежде всего ценна преданность, поэтому Стрельцов и потянул их за собой в СОСУД, что и дало основание язвительному Билибину назвать команду претендента "бродячей труппой". Билибин когда-то играл Гришку, а в "бродячей труппе" ведал связями с банкирами. "Снюхался со спонсорами", как язвил он на собственный счет.