Кремлевские войны - [15]

А не придет – так еще лучше. Запишем в деле: уклоняется от явки. Так будет легче получить в суде согласие на арест. Хотя какой суд откажется арестовать такого человека, как Николов? Посмотрел бы я на такого судью!

Олег Николаевич взглянул на часы, затем в окно, за которым темнели сумерки. Ого, уже девятый час! Можно и заканчивать. Он собрал бумаги, запер сейф и направился к выходу.

…Семен Семенович Чубушный не случайно поручил вести «дело Николова» именно следователю Ермолаеву. Олег Николаевич выделялся среди коллег, и выделялся довольно сильно. Отличия начинались уже с биографии.

Олег Ермолаев закончил школу в памятном 1990 году. Сверстники боялись армии как огня – из казарм чуть не каждый день приходили новости о самострелах, повешенных, забитых до смерти, о целых взводах, подавшихся в дезертиры. А Олег не то чтобы не боялся – просто податься было некуда. Рос он без отца, мать поднимала его в одиночку – откуда взять деньги врачу или военкому, чтобы освободить единственного сыночка от армейского ужаса? Защититься вузом Олег тоже не мог – учился он не слишком прилежно, оценками не блистал. Зато многолюдная школа на окраине и улица с ее жестокими нравами научили его стоять за себя и правильно выстраивать отношения с людьми.

Армия эти умения еще укрепила и развила. Ничего плохого с ним вопреки материнским опасениям ни в учебке, ни в части не случилось. Может, потому, что Олегу, можно сказать, повезло: служил он не в мотострелковых частях, которые (наряду со стройбатом) считались самым рассадником дедовщины, а в артиллерии. Хотя и у них, конечно, были свои «дедушки» и были неприятные моменты – как без этого? Но Олег Ермолаев успешно прошел через эти испытания.

Выдержал он и другое испытание – ностальгию по беззаботным армейским годам. Нет, он вовсе не считал их лучшим временем в жизни. Олег смотрел не назад, а вперед. Теперь, в 19 лет, ему хотелось учиться. И еще в нем крепла страсть к справедливости. Она жила в Олеге еще со школы – видимо, это было его собственное, природное. А в армии укрепилась благодаря сержанту Мулгоджонову – здоровенному таджику, который своими кулаками поддерживал в роте справедливость, в своем ее понимании.

Ермолаев проработал год на заводе, а затем пошел в милицию – рядовым в полк ППС. Прошел еще год службы – и он с отличными рекомендациями поступил в юридический институт МВД.

Внешне он не слишком отличался от своих сверстников; можно даже сказать, повторял их путь. В те годы все кругом самозабвенно изучали право, юридические вузы множились, как грибы после дождя. Олег встречал своих школьных товарищей, которые учились по тем же учебникам, что и он, – кто в Академии права, кто на юрфаке университета. Но сходство тут было чисто внешнее. Они мечтали стать известными адвокатами, прокурорами; пределом мечтаний была должность судьи. Считалось, что человек, достигший такого места, не будет знать никаких проблем – и уже никогда. А Ермолаев с самого начала хотел стать именно следователем. Он не хотел зарабатывать на преступности – он хотел с ней бороться. Искоренять ее. Формула капитана Жеглова «Вор должен сидеть в тюрьме» стала его жизненным принципом. И как только он закончил институт, как только получил свое первое дело, то начал осуществлять это свое желание – наказывать преступников.

При этом Ермолаев вовсе не был тупым исполнителем или жестоким фанатиком, стремившимся посадить за решетку как можно больше людей. Нет, он видел разницу между чиновником, каким-нибудь председателем комитета в мэрии, укравшим десяток миллионов из городского бюджета, и многодетной матерью, исправившей цифры в документах, чтобы лишние полгода получать грошовое пособие. Дело такой исправительницы документов он стремился переквалифицировать по более мягкой статье, а то и вовсе закрыть – если была такая возможность. Зато чиновник получал у него по полной.

Особую же ненависть Олег Ермолаев питал ко всякого рода мошенникам, любителям обмануть сограждан – а таких в девяностые и нулевые годы развелось достаточно. Он преследовал их с упорством наемного убийцы, выслеживающего жертву, и вцеплялся в них, как клещ. Немало он вывел их на чистую воду за 15 лет следовательской работы. К сожалению, не всех ему удалось упрятать за решетку: некоторые умело пользовались прорехами в законодательстве, так что на них нужной статьи не находилось, а у некоторых оказывались высокие покровители, которые закрывали успешно начатое Ермолаевым расследование. Последние случаи он переживал особенно болезненно. Но Олег не носил розовых очков, понимал, среди каких людей живет, и, пережив очередную неудачу, вновь упорно принимался за дело.

Работа всегда была для него главным в жизни, все остальное находилось как бы на периферии. Там, на периферии, помещались и женитьба, и жизнь с женой Любой (вполне дружная, согласная жизнь), и рождение сына, а затем и дочери, и их садиковские, а затем школьные успехи, и отдых, и всякого рода увлечения. Собственно, и увлечений особых не было, кроме собирания сведений о военной технике разных стран. Вначале такие вырезки оформлялись в альбомы, занимавшие немало места, а затем, с появлением дома компьютера, превратились в бесплотные электронные файлы.