Кремлевские призраки - [23]

– Да что вы, в самом деле? – с досадой произнес Ленин. – Было, и ладно. Нельзя же все время… по пустякам.

Вы послушайте. Догадка моя такова: абсолютно все следует воспринимать как проявление неотвратимого. То есть те люди, которые были расстреляны, погибли в ходе гражданской, умерли от голода, так или иначе погибли бы. Им суждено было погибнуть. Поймите, Россия это судьба. Если человек родился в России, значит, ему суждено было родиться здесь. Значит, ему предопределены особые испытания.

Прозвучавшее показалось Кривенко очень верным. Разве сейчас, в эти дни, в России не творится Бог знает что? Чем все кончится, если опять дойдет до смены власти? Да и раньше бывало всякое. Кривенко помнил, какое испытание чуть не устроила ему судьба недавно, в апреле, когда проходил всенародный референдум, и его назначили ответственным за Юг России. В хорошеньком бы положении он оказался, если бы результат не устроил нынешних начальников. Слава Богу, обошлось. Зато через два дня после этого, когда они отмечали в узком кругу успех, он, как бы в награду за все волнения, получил приз. Пышное тело Светланы Павловны давно его влекло, но все не удавалось завести с ней роман. А тут Кривенко взялся подвести ее домой и зашел ненадолго в гости – попить кофейку. Самое время было попытать счастья. И когда он, пройдя в гостиную, услышал: «Сергей Владимирович, чувствуйте себя как дома», тут же среагировал и как бы в шутку ответил: «Хорошо. Но только при условии, что мы с вами на «ты». И что вы, коль я как бы дома, в одном халатике, а я делаю с вами то, что делает с хозяйкой дома тот, кто дома». Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она спокойно вышла и минут через пять вернулась в халатике. Он знал, что под халатиком – ничего. Медленно расстегнув пуговицы, он принялся целовать ее груди, потом упругий живот. «Может быть, мы продолжим в постели?» – мягко спросила она. «Да», – ответил он и снял с нее халатик. Ему непременно хотелось посмотреть на нее голую. Он давно мечтал об этом.

Водитель терпеливо ждал тогда перед домом, пока он доказывал Светлане Павловне, что имеет к ней серьезный мужской интерес.

– Вы опять? – с великой досадой произнес Ленин. – Батенька, да соберитесь вы. Послушайте, наконец. Я про испытания, которые предопределены каждому. Россия – это испытание. Как относиться к нему? В Библии сказано: «Кесарю – кесарево, а Богу – Богово». Это и есть главный принцип – в любой ситуации отдавать Богу Богово. То есть, сохранять в себе человеческое. Несмотря ни на что. Можно сказать, что каждый должен совершить свой подвиг победы духовного над материальным.

Он был совсем не страшен, призрак Ленина. Кривенко нутром чувствовал: его не надо бояться.

– А Бог есть? – спросил вдруг Кривенко.

– Есть, – без колебаний ответил Ленин.

– Вы же не верили.

Ленин виновато промолчал.

– А еще гений, – с осуждением сказал Кривенко.

Пауза была долгой. Призрак вождя задумался.

– Поймите, – тихо проговорил, наконец, Ленин, – это было испытание, данное мне. Безверие в Бога. Но я все равно верил. В возможность справедливого устройства мира. В торжество угнетенных. В равенство достойных.

Он действительно был не страшен, этот призрак, помешанный на каких-то идеях. Устроившись поудобнее, Кривенко проговорил с благосклонностью в голосе:

– Так что вы хотели мне сообщить?

– Я хотел сказать о России, – оживился Ленин. – По-моему, ее особое предназначение в следующем: если действительно жизнь дается для преодоления испытаний, то проще пройти их в России. Она, Россия – особое испытание. И в далеком прошлом. И не в очень далеком. И в настоящее время. Иными словами, здесь проще одержать победу над своими слабостями.

Тут Кривенко заподозрил неладное:

– А почему вы говорите: если? Про догадку чего-то упоминали. Вы что, не знаете наверняка?

– Нет, – расстроено произнес Ленин. – Я в том состоянии, когда еще недоступна абсолютная истина. Я привязан к этому дому не только физически, но и в плане возможностей. Должен рассчитывать только на свои силы… – он спохватился. – Но это ничего не значит. Я уверен, что я прав. И хочу поделиться, чтобы помочь.

– Один раз вы нас уже обманули, – назидательно произнес Кривенко. – Звали к счастью. А что в итоге?

– На этот раз я не ошибаюсь. Я уверен.

– Как знать, как знать… Где гарантия, что вы опять втянете нас в какую-нибудь историю?

Беспомощное выражение выскользнуло на лицо вождя.

– Батенька, я всего лишь предлагаю особый взгляд на Россию. Что тут бояться?

– Вред как раз от всяких идей, – весело поучал Кривенко. – С них все и начинается. Овладели умами, и пиши пропало. Вот вам и вторичность идеального.

Ленин молчал.

Часы в углу глухо ударили один раз. Фигура вождя исчезла, но тотчас вновь появилась.

– Я, право, не знаю, товарищ Кривенко, как нам с вами быть, – безнадежно прозвучал тихий голос.

– Я тоже не знаю, товарищ Ленин.

На этот раз пауза была особенно долгой. Вдруг у Кривенко мелькнула одна мысль. Он пристально глянул на привидение.

– Будущее можете предсказать?

– Немного.

– Тогда скажите, ждет ли меня в ближайшее время повышение по службе?

– Сожалею, но… нет.

Это было неприятно. Даже очень неприятно.