Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора - [8]

Но тогда таких мыслей у меня в голове еще не было. Конечно, я чувствовал в тот момент, что сейчас должно произойти что-то неординарное и что та тайна, которую я могу через мгновение узнать, возможно, еще доставит мне массу хлопот. Я также понимал, что сейчас от моего ответа зависит и будущая доверительность наших отношений: не оправдай я ожиданий швейцарского Генерального прокурора, хрупкое доверие, завоеванное за время двух наших встреч, в одно мгновение рухнет. Поэтому я сказал то, что, наверное, сказал бы любой находившийся на моем месте работник правоохранительных органов:

– Госпожа дель Понте, у нас перед законом равны все. Я должен посмотреть эти документы, и, если там есть состав преступления, я буду с ними работать, о ком бы ни шла в них речь. Это мое глубокое убеждение.

Но… ничего не произошло, тайна в этот день не открылась. Просто пытливый взгляд Карлы дель Понте сменился легкой улыбкой. Вполне удовлетворенная, как мне показалось, моим дипломатическим ответом, она сказала:

– Хорошо, тогда я вышлю вам эти документы чуть позже. Но имейте в виду, что речь идет о людях, очень близких к ваше му президенту.

Швейцарцы уехали, и, честно говоря, я уже начал забывать об этом мимолетном разговоре. Но через несколько месяцев, в конце августа, у меня в кабинете раздался международный звонок. Звонила Карла…

Здесь я хочу сделать маленькое отступление и рассказать, как мы с Карлой дель Понте общались. В свое время по делам работы мне пришлось провести несколько месяцев в Германии. Там я вспомнил уже порядком подзабытый со школьной и институтской скамей немецкий язык и с тех пор старался держать его хотя бы на таком, далеком от совершенства, но вполне сносном уровне. Конечно, во время официальных мероприятий, как и предполагал протокол, нас с госпожой дель Понте обслуживал высококвалифицированный переводчик. Но как только «официоз» заканчивался, мы без особого труда общались с Карлой, опираясь уже только на свои языковые силы. Могу сказать, что мне самому было приятно, что я вполне мог поддержать беседу на разные бытовые темы с прекрасно образованной и блестяще знающей, кажется, четыре или пять языков дель Понте, не прибегая к услугам переводчика.

Телефонный разговор мы вели по-немецки, без переводчика, сохранив тем самым его конфиденциальность. В самом начале беседы госпожа дель Понте еще раз спросила, готов ли я принять имеющиеся у нее документы и работать с ними? Услышав мой положительный ответ, она вновь предупредила, что затрагиваемые в документах лица занимают значительное положение в российской иерархии. После этого она спросила, как лучше, учитывая строгую конфиденциальность информации, переслать эти бумаги в Россию. Мы решили, что лучше всего выслать их почтой. Но не простой, а дипломатической. И не через российское посольство, где могут произойти «утечки», а через швейцарское посольство в Москве. Послом Швейцарии тогда был господин Бюхер, человек очень осторожный и поначалу относившийся ко мне с предосторожностью. Но, поняв вскоре, что мои отношения с Карлой дель Понте складываются вполне доверительно, также стал относиться ко мне с доверием.

Через неделю после телефонного разговора с Карлой раздался звонок из швейцарского посольства, и сотрудник миссии сказал, что посол Бюхер хотел бы нанести мне визит в Генеральную прокуратуру. Все знали, что отношения с Генеральной прокуратурой Швейцарии у нас на взлете, послы других стран также не раз бывали гостями в нашем здании, и поэтому приезд посла Швейцарии ни у кого не вызвал ни малейшего подозрения.

Войдя ко мне в кабинет, господин Бюхер положил на середину стола запечатанный сургучом пакет…

Мы посидели немного, попили кофе. Затем посол откланялся и ушел, а я вскрыл конверт.

К тому времени я уже предполагал, что фамилии там могут быть достаточно серьезные. Но такие!!! Я даже предположить не мог, до какой степени солидные имена окажутся в этих документах.

Позже я много раз думал: вот не открой я конверт, и все в жизни было бы по-другому…

В конверте лежали всего два документа, два полицейских отчета. В обоих говорилось о фактах коррупции в высших эшелонах российской власти. В первом речь шла о швейцарской строительной фирме «Мабетекс», в другом – о фирме под названием «Мерката Трейдинг». Кстати, сами названия «Мабетекс» и тем более «Мерката Трейдинг» ничего мне тогда еще не говорили. Это сейчас их знает не только вся Россия, но и, пожалуй, весь мир. Итак, в первом документе назывались имена высокопоставленных кремлевских чиновников, прежде всего начальника Управления делами президента Павла Бородина, а также едва ли не всех его заместителей: Люлькина, первого зама Савченко, Козелько и еще целого ряда высокопоставленных чиновников. Во втором – тесно связанного с Бородиным некоего Виктора Столповских…

Деликатное дело

Зная Бородина и его очень тесные, практически дружеские отношения с президентом, я сразу подумал, что глава Управления делами, прикрываясь близостью к Ельцину и своею собственной властью, судя по всему, решает свои вопросы без оглядки на закон. Но тогда у меня и в мыслях еще не было, что и сам президент окажется причастным к вскрывшимся в Кремле махинациям. Тогда мне казалось, что Ельцин по складу своего характера никогда не пойдет ни на какие сомнительные дела.