Кремль 2222. Замоскворечье - [53]

– Вот наше транспортное средство, – проговорил он, поднимаясь к Лану.

В мешке оказалась резиновая лодка, пара коротких весел и ножной насос. И снова Лан ощутил тепло в душе и прилив уверенности. С таким товарищем – не пропадешь!

– Повезло, что я успел сделать несколько схронов, чтоб не таскать барахло с собой, – Титан подсоединил насос к клапану. – Предложил бы тебя погреться, да рану твою тревожить не хочется, – киборг несколько раз наступил на рабочую поверхность насоса, оживив меха. – Постой пока на стреме! Только чур – не дремать!

– Есть – постоять на стреме! – улыбкой отозвался Лан.

Улицы Москвы притихли: ни движения, ни резких звуков. Над рекой проносились мелкие рукокрылы, иногда – но очень редко – ночные птицы. Вкрадчиво шумела листва деревьев, иногда слышался отдаленный рокот – то ли надвигался грозовой фронт, то ли где-то у МКАДа шла перестрелка с применением АГС.

Баллоны лодки распрямлялись под ритмичный шелест мехов и фырканье бьющего из шланга воздуха. Еще минут пять – и плоскодонка будет готова к спуску на воду.

Затем Лан услышал цокот когтей по остаткам дорожного покрытия. Вспыхнули парные призрачные огоньки чьих-то глаз. Со стороны Гоголевского бульвара низко над землей неслись серые тени.

– Что там, Лан? – киборг прекратил качать.

– Кажется, наши старые знакомые, – ответил дружинник и шагнул навстречу движению.

Стаю диких крысопсов возглавлял все тот же короткошерстный кобель с круглой головой, зубами в несколько рядов и кривым, изуродованным шрамами носом. Он остановился возле человека, наклонил голову набок и вывалил длинный язык. Лан ощутил тепло на переносице, будто на кожу упал солнечный луч, вот только никаких лучей поздней и практически безлунной ночью быть не могло. Лан снял каску, экранирующую телепатическое воздействие, затем присел на корточки и протянул вожаку руку, чтоб тот обнюхал его пальцы. Следовавшая за вожаком пегая сука с потрепанной холкой оскалилась и глухо заворчала, прикидывая, как бы впиться дружиннику в горло. Но вожак стремительно развернулся к ней и ударом мускулистой лапы повалил на землю, затем снова перевел взгляд на Лана. Ощущение прикосновения к переносице стало сильнее.

– Снова встретились, – проговорил Лан. – А мне и угостить-то нечем…

Крысопсы продолжили глядеть в ожидании непонятно чего.

– А я в Замоскворечье иду… Брата вызволять… – сказал Лан доверительно, как говорил бы с дружинниками. И вообще, он считал, что разрыв отношений между людьми и крысопсами – это ошибка, и что в прошлом нужно было сделать все возможное, чтобы не разрушить эту дружбу. У людей в теперешнем мире и без того практически нет союзников, а ведь когда-то они вместе обороняли стены Кремля и делили скудный хлеб.

– Лан, ты там… что? – обеспокоенно поинтересовался киборг. Впрочем, насос под его «берцем» не переставал шуршать и фыркать.

Дружинник не ответил. Ночная мгла задрожала, как полотно стяга под сильным ветром. И Лан неожиданно понял, что он смотрит не в темноту, а на коричневую болотную жижу. Замоскворечье! И снова наведенная греза… Неужели где-то поблизости прячется шам?

Вожак стаи тявкнул и, оставляя глубокие борозды, провел когтями по дороге. Мол, неверный вывод, человек, не надо так…

Видение болота накладывалось на уходящий во тьму Гоголевский бульвар, глаза крысопсов мерцали радиоактивным свечением. У Мары в глазах разгорался тот же огонь, когда она использовала свои телепатические способности.

Значит, крысопсы. Вещает вожак, а остальные – усиливают его. Лан понял это без чьих-либо объяснений, просто пришло в голову, как само собой разумеющееся.

Но что они пытались ему сообщить? Лан перефокусировал внимание на видение болот, изменил ракурс, нашел башню, в которой томился Светозар. Но башня точно нарочно ускользала из поля зрения, всегда оставаясь как бы в тумане. Зато Лан четко увидел шевелящихся в топи земляных червей, крыс, выискивающих, что бы сожрать, и принимающих грязевые ванны болотников. Затем видение на миг точно черная шторка заслонила, а когда она исчезла, картина изменилась. Крысы ныряли в уводящие под болото трубы, черви ползли по тоннелям коллекторов, а болотники обустраивали кубла из грязи и собственных выделений на подземных парковках и в полузатопленных подвалах. И все это происходило прямо под башней, а обитающие выше бандиты понятия не имели, что происходит у них под ногами. Хитрая, привыкшая изворачиваться, чтобы выжить, мутировавшая живность не совала нос в бандитское логово, а замоскворецкие головорезы не сильно обращали внимания на соседей по болоту, если те, конечно, не вели себя слишком нагло…

Вожак крысопсов снова тявкнул, ткнулся в пальцы Лана мокрым носом, затем развернулся к человеку боком и повел стаю на запад.

Оказалось, что Титан уже накачал лодку и теперь отдыхает, присев на надувной борт.

– И что это было? – спросил киборг, когда Лан повернулся к нему.

– Да так, – дружинник потер переносицу, на которой сохранилось фантомное тепло. – Смутно вырисовывается план действий…

– О! – Титан поднял руки. – Что-то тревожно мне из-за подобных озарений! Без обид, но давай лучше дядя Тит возьмет командование на себя, поскольку он пока что присутствует здесь. Но если его не станет, тогда можешь рискнуть применить крысособачий план.