Кремль 2222. Замоскворечье - [13]

Лан заскрипел зубами, затем повалился на бок.

В проломе стены возникла трепетная – словно огонек свечи, словно отражение в зеркале потревоженной воды – фигурка. Тонкая рука была протянута к Лану.

– Мара… – прошептал он, и на душе сразу появилась легкость, которую не описать словами. Он поднялся над развалинами, над клочковатыми облаками, увидел с высоты окруженный рвами Кремль, увидел похожую на гигантское перевернутое корыто Арену, увидел мелкие, словно мураши, фигурки налетчиков, уводящих в плен связанного дружинника. Но, наверное, был всего лишь сон.

Холодная, воняющая тухлятиной вода накрыла его с головой. Лан понял, что тонет. Он дернулся всем телом, но это ни к чему не привело; руки и ноги не слушались, он был беспомощен, а от нехватки воздуха уже горело в груди.

Он открыл глаза, ожидая увидеть серую муть, расчерченную редкими солнечными лучами, пробившимися сквозь грязь на поверхности реки. Однако выяснилось, что он не идет на дно, а всего-навсего сидит в луже, и что перед ним стоят вооруженные люди. Причем, один из молодчиков держал в руках пустое брезентовое ведро.

Ветхая одежда, гривы спутанных волос, бороды, грязные лица, покрытые язвами и опухолями. Оружие – либо дульнозарядное, либо вовсе простецкое – луки, самострелы, топоры и сабли. Что ж, час от часу не легче. Лан переводил взгляд с одного рыла потомственного разбойника на второе. Некоторых он узнал.

– Доброе утро, дружище! – обратился к Лану громила с двумя дульнозарядными пистолями за поясом. – Уж за полдень, а ты все спишь и спишь.

Его приятели засмеялись. Но без особого веселья, с настороженностью.

– Я тебе вспомнил, – сказал Лан напрямик. – Ты – главарь тверской группировки. Ты вытащил меня из лап мамаши Лу и ее сыновей.

– Я тебя тоже узнал! – фальшиво обрадовался шеф тверской группировки. – Ты – парень из Кремля! В первую нашу встречу ты назвался пахарем, а сегодня ты в железе, как какой-то дружинник!

– С нашей первой встречи много воды утекло, – проговорил Лан, а потом сплюнул, поерзал задом по свежей грязи. Сапоги с него, само собой, сняли. И шлем. И оружие отобрали. Какой-то тип в тюрбане на ассиметричной, искаженной мутацией голове, теперь гордо носил на ремне автомат, который Лан позаимствовал у убитого налетчика. Быстро же в этом мире нужные вещи меняют владельцев…

Голова раскалывалась, но более-менее соображала, и зрение со слухом вернулись в норму. Лан не мог понять, где он находится; похоже, его утащили в глубь Тверского района, пока он был в отключке. Вокруг возвышались однообразные руины, взгляд не цеплялся ни за один знакомый ориентир.

– На вас мне плевать, – его голос был сухим и отрывистым, как лай старого крысопса. – Банда в черных масках, вооруженная старинными стволами. Была на Неглинной утром, атаковала наш разъезд. Вы знаете, кто это?

Шеф тверских покачал головой, внимательно глядя на Лана.

– Они от вас мокрого места не оставят, если вы случайно заступите им дорогу, – честно предупредил Лан.

Главарь развел руками. Мол, чему быть, того не миновать.

– И что дальше? – поинтересовался Лан, силясь подняться. – Мне нужно найти этих черномордых и свести кое-какие счеты…

В его плечи вцепились с двух сторон и снова усадили в грязь.

– Каждому из нас нужно с кем-то свести счеты, – философски проговорил главарь. – Месть – одна из древнейших человеческих страстей. Это опасное, темное чувство, парень из Кремля, никого оно до добра не доводило. Однако мне известно, что кое-кто даст за тебя приличную цену, – он даже мечтательно прищурился, словно представил блеск серебряных монет.

Проследить за ходом мысли главаря было немудрено. Тем более это именно он в прошлый раз продал Лана дельцам Новоарбатовки в качестве бойца Арены.

Несмотря на то, что еще утром перед Ланом стояла задача попасть в Новоарбатовку, беспокойство о судьбе брата перекрыло прочие заботы и устремления. Он должен был отбить Светозара у этих типов в черных масках; поэтому оказаться на Арене именно сейчас было бы очень некстати.

– Кремль даст за меня выкуп! – заверил он мародеров. Самому противно стало – вымаливать у вонючего отребья свободу. К тому же, он был уверен, что черный порох, сталь или еда, которыми обычно платят выкуп, Кремлю пригодились бы гораздо больше, чем жизнь вчерашнего пахаря, самого отстающего по боевой подготовке дружинника. Но речь шла о спасении Светозара!

Тверские захмыкали, переглянулись, послышалась приглушенная ругань. Главарь же покачал головой.

– Старый друг – лучше новых двух. В Новоарбатовке у нас наработанные связи, партнеры, кредит доверия. А Кремль… – он подергал себя за бороду. – Кто знает, как поведут себя твои приятели? Может, они начнут палить из пушек, как только мы выйдет из-за ГУМа.

– Слишком много чести – тратить ядра и порох на каких-то мародеров, – пробурчал Лан. Он понимал, что все увещевания бесполезны. Тверская шайка мысленно делила премию, которую Профессор отсыплет за беглого гладиатора. И премия эта, наверняка, была больше, чем мог предложить Кремль за спасение его жизни. – Наша община не забывает добра, – попытался он в последний раз, – и когда зимой вам не будет хватать еды, то вам нужно будет только дать знать…