Кремль 2222. Спартак - [37]

Она хлопнула Тима по плечу и, уже негромко, добавила:

– Удачи тебе, красавец. Порви эту обезьяну на клочки.

– Порву, – пообещал Тим. А то! Уж чем-чем, а недооценкой собственных сил он никогда не страдал.

Ключница медленно, с достоинством, двинулась вдоль ограждения, колыхая роскошными ягодицами. И Тим уже не в первый раз подумал: «Ого!». Знойная маркитантка привлекала его, зеленого юнца, своей, выступающей со всех сторон, неординарностью и одновременно пугала навязчивым любопытством. Нет, не случайно она допытывалась по поводу Алены. Видимо, в чем-то их подозревает. Но в чем? И насколько это опасно для него и Алены?

Размышления Тима прервал подошедший шпрехшталмейстер.

– Зря ты на нее пялишься, паря, – произнес с кривой усмешкой. – Не твоего полета птица.

– Почему?

– По кочану. И вообще – не о том думаешь. Слухай сюда. Объясняю коротко – драться будешь с нео из клана Брарга. Ну, ты их знаешь, этих городских мохначей. Да?

Он выжидающе смотрел на Тима.

– Еще бы не знать, – соврал тот. – Они на нас с Аленой и напали, уроды. – Вспомнив недавно услышанное новое слово, добавил: – Ох, и борзые!

– Во-во. Этот тоже борзый и амбалистый. А еще живучий, как и все косматые. Но завалить его можно.

– Завалим, – сказал Тим. Ему было все равно, с кем драться. Лишь бы побыстрей увидаться с Аленой, узнать, как ее здоровье. И посоветоваться заодно, если получится.

– Вот как? Ну-ну… – Во взгляде Игната блеснула искорка. – Учти, если под дубину ему подвернешься, то, считай, сразу капец. Так что, будь шустрее, если хочешь выжить. А теперь давай в свой угол, боец.

* * *

Убош чуть не поперхнулся киселем, когда увидел Шуба, ввалившегося в распахнутую дверь трактира для мутов. Шуб, даже по специфическим представлениям дампов, не отличался красотой. Да чего уж кривить душой? – был исключительным уродом. Но сейчас, с выпученными буркалами без ресниц и приоткрытым ртом с отвисшей до подбородка нижней губой, он походил на очень противную, и при этом сильно удивленную, жабу.

«Лишь бы не заорал с порога, балбес, – подумал командир септа «мусорщиков». – А то все наше задание спалит».

Но Шуб, слава Ухухаю, не заорал. Обнаружив Убоша за столом в углу трактира, он шумно протопал по проходу, едва не сбив жирным бедром хилого официанта-полового из вормов. Плюхнулся рядом с командиром на деревянную скамейку. И лишь затем, вытерев с узкого лба грязный пот, выпалил:

– Убош, я его видел!

– Тихо, – сделав «страшную» физиономию, прошипел командир. – Тихо, балбеш, не вопи. Наш могут подшлушать. Ты жашем шуда приперша?

– А шо? Я не понял.

– Шо, шо. Шереж плешо. Я же тебе жапретил жаходить в трактир. Жабыл?

– Жабыл, Убош.

– Как дам в глаж, шражу вшпомнишь, раждолбай.

Командир септа «мусорщиков» был очень зол. Зол с самого утра – после того как узнал, что ночью погиб его родной брат Ужоп. Убош был уверен, что это дело рук изменщика Тима, и сразу бросился в погоню со своим септом. Но Тим с самкой успели скрыться в зарослях «кровососов» около Стадиона. И след оборвался.

Разъяренные «мусорщики» продолжили рыскать вокруг, прочесывая местность. Через некоторое время поиски увенчались частичным успехом – арбалетчик Жаб засек, как Тим заходит на Стадион через проход для людей. На руках он нес самку, которая была ранена. Жаб хотел подстрелить предателя, но расстояние было слишком большим для арбалета. И беглецам удалось укрыться на базе маркитантов.

Убош вернулся в становище и доложил обо всем Бужыру. Вождь клана дампов велел послать на Стадион разведчиков, чтобы те собрали всю информацию о Тиме и человеческой самке. И немедленно!

Хомо должны быть пойманы и убиты, сказал вождь. Это необходимо сделать любой ценой, потому что коварный Тим нанес всему клану ужасное оскорбление. И его можно смыть лишь кровью Тима и его самки.

Убош лично отправился в разведку, взяв с собой Шуба – тот очень хорошо знал Тима и мог его опознать в любом виде. Полдня, до самого вечера, они бродили по рынку, изображая обычных посетителей. Убош даже в трактир для мутов зашел, решив поесть «мясных» котлет с брюквенной кашей – проголодался, как никак, с утра ничего не жрамши. И как раз в тот момент, когда он допивал кисель из ячменной муки, в трактир прибежал запыхавшийся Шуб.

– Теперь докладай, – распорядился Убош. – Только тихо, мы в ражведке. Понял, балбеш?

– Понял, – сказал Шуб. И, наклонившись к голове командира, прошептал: – Я видел Тима.

– Где??? – Убош аж подпрыгнул на скамейке.

– Там, где у них это… эта… ну, там, где дегутша.

– Дерутша? На арене?

– Да, на агене. Нет, не на агене. Гядом у жабога. Тим там штоял.

– Тим штоял около жабора арены, так? – уточнил Убош. Шуб мало того, что шепелявил, как и все «мусорщики», но еще и картавил. Поэтому его порой не понимали даже сами дампы.

– Так.

– Один?

– Ага.

– И шо он там делал?

– Гажговагивал.

– Ш кем ражговаривал, балбеш? – Убош начал нервничать. – Ты же шкажал, шо он был один.

– Один. Но гажговагивал ш хомо. Ш шамкой.

– То ешть ш женшыной?

– Ага, ш женшыной. Один гажговагивал. Потом с мужшыной гажговагивал. Тоже один.

Убош задумался. Новость, которую принес запыхавшийся Шуб, была чрезвычайно важной. Настолько важной, что Убош в нее не очень-то верил. Ведь Шуб считался в клане полным придурком и запросто мог напутать.