Кремль 2222. Коломна - [6]

Удобная получилась вещь, правда, не очень изящная – некогда было вырезать на прикладе затейливые узоры, обкладывать ствол серебром, украшать чернением. Могли бы, – но некогда, да и не в подарок оружие – в караул.

– Как выскочит – ногу ему прострелю, – примериваясь к пищали, негромко промолвил Рат. – Если это нео – в лесу мы его не поймаем.

– А если – не нео? – шепотом откликнулся увалень. – Если – пень?

– А пень просто разнесу в щепки! – Ратибор азартно погладил ствол. – Убойной силы хватит. Тем более, похоже, что лесовеки говорит не умеют – что толку их ловить?

В орешнике громко запиликала синица – Велесий подавал условный сигнал.

Кивнув, Рат приложил ладони к губам и закурлыкал в ответ журавлем – тоскливо, протяжно, словно в серый и промозглый ноябрьский день.

Подав сигнал, устроился поудобнее, положив ствол пищали на заранее притащенную часовым колоду, прижал к плечу приклад.

Ждал.

По идее, Велесий уже должен был сделать свое дело – забросить в смородину пчел. Сейчас они придут в себя, разъярятся, почуют чужого…

Ага!

Вот он!

С яростным воплем из кустарника взметнулась длиннорукая фигура, похожая на обезьяну. Опять лесной дикарь, как тогда, совсем недавно, на охоте в лесу. Нео! Огромная башка без шеи, вытянутая морда с развитыми надбровными дугами, оскаленные клыки, падающая наземь слюна, да и вопли узнаваемые. Пчелы жалили бегущего, надо сказать, от души – бедолага улепетывал со всех ног, казалось, еще какие-то секунды и он скрылся бы в лесу…

Ратибор целился вовсе не так, как говорили воеводы, а так, как показывала мать – а уж она в этом толк знала. Юноша будто услышал сейчас ее слова, пронесшиеся в мозгу невероятно быстро, буквально за полсекунды:

«Воеводы учат – задержать дыханье, не дышать, не шевелиться и плавно нажать на спусковой крючок. Никогда не делай так, сын! Не дышат и не шевелятся только мертвые. Сердце ты не остановишь, а значит, и рука все равно будет дрожать, хоть ты того и не замечаешь. И пусть дрожит, хорошему стрелку это не помеха. Просто делай свое дело…»

Ратибор и делал. Воображаемая линия «глаз – целик – мушка» плясала в районе левого бедра бегущего, словно приклеенная, следуя за всеми выкрутасами нео. Именно плясала – чуть ниже, чуть выше, чуть левее-правее. Рат не подлавливал выстрел, как делают неопытные стрелки, он его и не ждал, помня матушкины слова: «Неожиданность – главное условие меткости». Просто словно приклеил ствол к бедру нео, и медленно тянул спусковой крючок…

Вспугнув стаю птиц, гулко громыхнул выстрел.

Схватившись за левое бедро, лазутчик громко завопил и как подкошенный рухнул в пожухлую листву. Судя по всему, он был один, а не в составе десятки или пятерки, иначе б сотоварищи давно выскочили бы. Яростных и неукротимых дикарей в башнях всегда считали недоумками, чуть ли не животными. Только покойная матушка Рата предупреждала – мутировавшие «новые люди» весьма сообразительны и могут быстро развиваться, нужен лишь учитель.

Подстреленный враг оказался экземпляром славным. Несколько тощеват, но высокий… нет, скорее длинный: длинное жилистое тело, длинные руки, длинные ноги – видать, специально выбирали такого для разведки. Из одежды набедренная повязка из шкуры гигантской рыси, и такая же накидка на плечах. Все тело покрыто клочковатой коричневой шерстью, лишь морда, ладони и пятки – голые.

С воем держась за рану левой рукой, нео грозно скалился и пытался достать подбежавших парней огромной суковатой палкой, которую так и не выпускал из рук.

Вернув пищаль Велесию, Ратибор забрал у него пояс и велел тут же отправляться в укрытие – зарядить оружие, да и следить – мало ли что. Пленного же дикаря нужно было срочно перевязать, перетянуть рану, пока не истек кровью. Юноши – переглянулись, Рат подкинул на руке пояс рыжего. Для перетягивания раны вполне должен был подойти. Хмыкнув, парень кивнул Легоше. Тот все понял – прыгнул да саданул буяна по башке кулачищем. Бил умело – за то и ценили.

После удара нео выгнулся дугой, выпучил глаза и застыл.

– Не помер бы, – приступая к делу, посетовал Рат.

Легоша осклабился:

– Не помрет. Черепа у дикарей крепкие.

Хмыкнув, Ратибор сноровисто перетянул рану поясом, подложив матерчатую прокладку – пришлось пожертвовать подолом собственной рубахи, сотканной мастерицами Погорелой башни.

Кожа, точнее шерсть, дикаря оказалась вымазана – не то слизью, не то белесым маслом – похоже, растительного происхождения. Субстанция пахла травой, правда «лекарь» пока не мог разобрать, какой именно.

– Сзади!

Звонкий голос Велесия разорвал наступившую лесную тишь. Ратибор резко вскочил на ноги, выхватывая из ножен меч…

…и с облегчением перевел дух, увидев выходящих из ельника парней во главе со Сгоном.

– И что у вас тут? Чего стреля… – недовольно начал было бригадир, но тут его взгляд уперся в поверженного нео.

– Вы его живым взять не могли, а?

– Очнется, – тут же заверил Легоша. – Дикари – парни крепкие, небось не окочурится, до поры до времени не помрет. Да вон он уже глаза открыл, гляньте.

Пленник и впрямь распахнул глаза, с яростью взглянул на окруживших его «пятницких», что-то угрожающе выкрикнул и даже попытался вскочить на ноги. Однако вдруг выгнулся, дернулся и забился в судорогах, истекая желтой пенной слюной… Дернулся несколько раз – и тут же умер.