Крематорий - [6]

Занявшись своими ощущениями, я едва не попался; раструб трубы загудел, зашипел, что позволяло сил, я отпрыгнул в сторону, поскользнулся, но и в падении попытался откатиться в безопасную зону. Дохнуло едко, ещё - вдруг из трубы густо, пенно хлынул поток извести. Воистину ад! Погибая, визжали крысы, многие пытались взобраться по моим ногам. Под ботинками стало хлюпать. Стены кругом гладкие, высокие, нержавеющие. Только в одном месте словно широкое двухметровое окно из мутного стекла. Я с разбегу ударил ногой - ничего. Еще раз огляделся: с потолка свисали ржавые цепи, не дотягивались до пола метров пять - бесполезно, не допрыгнуть. Еще раз ударил по окну - только ногу отшиб. Слой пены утолщался, я не успевал сшибать спасавшихся на мне крыс. Что за грязный кошмар!

В отчаянии я обвел взглядом стены: гладкие, скользкие... Нет, - если бы было время - возликовал, - метров в пяти от меня, ближе к этой чудовищной куче, по стене пунктиром моего спасения прилепились скобы примитивной лестницы. В два прыжка я достиг скоб, зачерпнул ботинком немного извести, - благодаря брюкам попало немного, но от испарений сильно заныла расклеванная вороной голень. Я быстро полез наверх. Внизу весь пол уже пушисто пенился, скрывая остаточное шевеленье; поток извести из трубы не иссякал, я начинал задыхаться. Вверху, - теперь я уже различал, прорисовывался тонкий контур притертой крышки люка. Я поравнялся с ближайшей - метрах в двух, - цепью, спозающей из середины широкого круглого отверствия.

Скобы кончились. Если считать, что цепи и этот люк, к которому я лезу, принадлежат одному помещению, то сюрприза, вроде той же извести, можно не опасаться. Я попробовал отжать люк, но скобы, державшие меня, опасно затрещали. Пришлось внимательно осмотреть окружность стыка. В одном месте, достаточно удобном, чтобы дотянуться стоящему здесь человеку, в данном случае - мне, приходилось какое-то вздутие. Что же, я нажал.

Послышался щелчок, непонятный звук, который я разгадал мгновение спустя, крышка стала явственно подниматься, и в ту же секунду мне пришлось, изо всех сил оттолкнувшись от стены, прыгнуть в сторону.

Из открытого люка хлынула волна чего-то жгучего, бесцветного, не кислоты, я подумал - кипятка. Я уже висел на ближайшей цепи, ладони саднило от ржавых царапин, но капли ещё горевшие на руках, ничем не пахли. Вода.

Я чувствовал - иду в разнос. Все так быстро менялось, что времени на то, чтобы понять и прочувствовать ситуацию не было. Мои друзья соглашались: больше всего чувств, опасений, страха испытываешь до и после боя - внутри события на это нет времени.

Я пополз по цепи вверх. Это было легко, - звенья, толщиной в мою руку, облегчали подъем. По краю быстро приближавшегося метрового отверствия застыли в обрамлении стальные лепестки. Похоже на широко раскрытую диафрагму. Но центр, где проходила цепь, был достаточно просторен для меня...

Я сглазил; сначала медленно, потом стремительно сливаясь в нерезкий контур, начали вращаться лепестки. Я приостановился на секунду, - внизу ревела вода, шипела известь, сквозь меня, мимо меня проходили тугие клубы едкого пара, - назад дороги не было. Когда же пролезал опасный участок, почувствовал теплое прикосновение к левому пречу...

Рукав моей кожаной куртки изрезан в лапшу. Это в том месте, где слегка качнулся, подтягиваясь выше. Я находился в узком коридоре, расположенном перпендикулярно нижнему залу. С двух сторон - прикрытые двери. Отверствие в полу занимало всю ширину прохода. Едва я вылез, лепестки - просто острые диски, расположенные по периметру, - сразу остановились, тесно окружив звенья цепи.

Снимая куртку, я думал, что скорее всего Кулагин и вся его банда наблюдают за мной. Еще и пивко сосут. Мне ужасно захотелось пить, - даром что вспомнил. Рукав рубашки пропитался кровью; один рукав - красный, выбросил сразу, а другим немедленно перевязал руку. Кровь медленно пропитывала ткань.

Присев, я начал подводить итоги. И так, я жив. Это главное. Сейчас, не знаю как долго, - мне ничего не угрожает. Если то, что уже было, только начало, цветочки, так сказать, то придется мне выложиться. Хотелось есть. Хотелось пить. Во рту пересохло совершенно. Если я здесь задержусь, они найдут способ ускорить события и вытурят меня отсюда. Внезапно дрогнули лепестки люка. Сразу остановились. Свет померк, но вновь остро слепит. Мне, видимо, дают знать, сообщают нехитрым кодом, что пора, мол, отрабатывать условия. Впрочем, засиживаться резона нет.

Подумав, я шагнул к ближней двери. Что-то лязгнуло - я потерял под ногами опору. Падая, инстиктивно сжался. Шумный всплеск.

Вынырнув, я перевел дыхание и бешенно взглянул вверх. Метрах в трех светился большой круг. Я разозлился. Идиот! Растяпа! Люк проспал. Впрочем, это была все такая же многолепестковая диафрагма. Когда она закрыта, то прочно сливается с полом. Но каковы мерзавцы!

Последнее относилось к устроителям и шефу. Я пощупал шершавую стену ржавый, некогда гладкий металл. Ни скоб, ни чего-либо иного, что могло помочь выбраться не было. Вокруг звенела, журчала вода, эхом скрывая источник.