Креативный класс - [4]

По существу, социокультурное разнообразие и создание равных возможностей — не просто нравственный императив. Креативность невозможна без разнообразия: это великий уравнитель, отменяющий все те социальные категории, к которым мы себя относим, будь то пол, расовая принадлежность или сексуальная ориентация. Именно поэтому города и регионы, в которых формируется атмосфера открытости и непредвзятости, получают самые значительные экономические преимущества. Главное — не ограничивать или не менять в корне достижения креативного класса, а сделать их доступными для всех, создав более открытое, многообразное креативное общество, обеспечивающее социальную вовлеченность и полноценное использование способностей всех его членов.

Тем не менее сейчас, когда я пишу эти строки, все обстоит далеко не так хорошо, как хотелось бы: огромный потенциал креативной эпохи по-прежнему остается нереализованным.

Примерно через шесть лет после публикации первого издания этой книги начался стремительный обвал экономики. Экономический кризис 2008 года был не просто кризисом Уолл-стрит, вызванным рискованными операциями банков, безответственными финансовыми спекуляциями и выдачей чрезмерного количества кредитов на жилье и потребительские товары, хотя все эти факторы сыграли свою роль. Этот кризис носил более глубокий характер и был обусловлен старым фордистским порядком и тем образом жизни, который он создал. Собственно говоря, этот кризис ознаменовал конец старого порядка и начало нового. Вот что сказал об этом лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц в 2011 году:

Потрясение, которое мы сейчас переживаем, напоминает испытания, выпавшие на нашу долю 80 лет назад, во время Великой депрессии, и вызванные аналогичными обстоятельствами. Тогда, как и сейчас, мы столкнулись с развалом банковской системы. Но тогда, как и теперь, развал банковской системы отчасти стал следствием более глубоких проблем. Даже если мы правильно отреагируем на это потрясение (крах финансового сектора), полное оздоровление экономики потребует не менее десяти лет. При самых благоприятных условиях нас ждет длительный экономический спад. Если же мы отреагируем неправильно, как уже бывало в прошлом, период экономического спада окажется еще длиннее, а у аналогии с Великой депрессией появится новое, трагическое, измерение [3].

Сейчас мы находимся на странном промежуточном этапе: старый порядок рухнул, а новый еще не сформировался. Какими бы высокими ни были сборы, взимаемые в стране в процессе глобального аутсорсинга, как бы несоразмерно велик ни был доход от умственного труда по сравнению с доходом от труда физического, мы не можем повернуть время вспять. Старый порядок разрушен; попытки спасти его, вдохнуть в него новую жизнь или как-то поддержать встретят свой конец на свалке истории. Сегодня формируется новый глобальный экономический порядок, но он все еще заточен в хрупкий панцирь старого, со всеми свойственными ему устаревшими, расточительными, зависящими от нефти, беспорядочными, разрушительными аспектами жизни.

Подобно другим эпохальным переменам, этот процесс состоит из испытаний и трудностей, в нем есть победители и побежденные. В действительности он даже обострил и углубил экономический, социальный, культурный и географический разрыв, который разделяет общество на классы, — разрыв между странами, а также разрыв, имеющий место в регионах, городах и пригородных зонах.

Такие крупномасштабные перемены происходят на протяжении длительного периода, минимум десять лет или даже больше, — во всяком случае так утверждают Кеннет Рогофф и Кармен Рейнхарт в книге This Time Is Different: Eight Centuries of Financial Folly6. Насколько я могу судить, кризис, который мы сейчас переживаем, вполне сопоставим с Паникой и Долгой депрессией 70-х годов XIX столетия, а также с Великой депрессией 30-х годов ХХ столетия, на преодоление которой ушло лучшее время целого поколения [4].

Если такая экономическая перезагрузка требует усилий целого поколения, то для создания более устойчивой, полностью согласованной социально-экономической системы может понадобиться еще больше времени. Многие придают важное значение общественному договору, концепция которого возникла в период «Нового курса» и после Второй мировой войны, но при этом забывают, что данная концепция развивалась больше столетия и была продуктом длительной борьбы. Понадобится около семидесяти, восьмидесяти или даже ста лет, прежде чем изменения в обществе приблизятся к уровню экономических преобразований и будут созданы новые, более надежные институты, которые лягут в основу процветания широких слоев общества. В ретроспективе исторический процесс всегда кажется более линейным, чем на самом деле. Мы забываем об отклонениях, фальстартах и тупиках — о крахе Парижской коммуны в 1871 году, о том, как Веймарская республика прекратила свое существование после прихода к власти Гитлера, как революционное государство Троцкого деградировало до сталинских гулагов.

Формирование нового социально-экономического порядка — палка о двух концах. С одной стороны, оно высвобождает в людях поразительную энергию, указывая путь к небывалому росту и процветанию, а с другой — влечет за собой огромные испытания и неравенство. Мы находимся в самом разгаре трудного и опасного процесса, многие аспекты которого остаются неизвестными. Мы часто забываем о том, что рождение чего-то нового — рискованное дело, чреватое серьезными последствиями. Я искренне надеюсь, что на этот раз глубокое понимание нового порядка позволит нам ускорить процесс преобразований.