Кража - [4]

— Обещаю, папа, не искать е ним встречи.

— В любом случае в глазах лапы это будет значить, что ваша встреча все же возможна. И папа придет в ярость.

Хлоя заправила прядь выбившихся из прически блестящих каштановых волос за ухо. Она была мила и изящна, светясь чистой красотой тринадцатилетней девочки-подростка. Сидя на краю постели старшей сестры, Хлоя с беспокойством поглядывала на нее.

— Папа ничего не узнает, если ты мне поможешь, Хлоя, ну пожалуйста! Я не нарушу обещания, данного папе. Право, не нарушу. Ты же знаешь, я всегда держу свое слово.

— Нет, ты просто ищешь лазейку, чтобы достигнуть своей иели.

Ноэль не могла спорить с сестрой — ее правота была очевидна. Ее взгляд задумчиво блуждал по покрывалу.

— Я бы предпочла сказать папе все прямо. И попросила бы его свозить меня в Лондон, хотя бы взглянуть на этого Бариччи. Но если я это сделаю, он взорвется. Они с мамой и так не спускают с меня глаз уже целую неделю после нашего разговора. — Она упрямо вздернула подбородок. — Хлоя, мне нужно его увидеть. Я не буду с ним разговаривать, я просто хочу увидеть его, чтобы все те пороки, о которых я услышала, обрели плоть А сегодня единственный день, когда я могу это сделать. Ведь — мама и папа уедут из Фаррингтон-Мэнор довольно надолго.. Хлоя нахмурилась: — Только в том случае, если тебе удастся убедить их, что тебе нездоровится, а иначе придется ехать с нами, выслушивать. проповедь прадедушки и раздавать еду беднякам его прихода.

— Вот это-то и заставляет меня чувствовать себя виноватой. — Лицо Ноэль выразило раскаяние. — Надо будет солгать маме, но я еще и не смогу помочь прадедушке.

— Ну, помочь прадедушке смогу и я, — возразила Хлоя, и ее черные, как у отца, обсидиановые глаза сверкнули решимостью.

Ноэль улыбнулась, вспомнив веселые деньки, проведенные с прадедом, который был не только блестящим викарием, но и замечательным мастером, из-под рук которого выходили презабавные куклы-марионетки. Сколько раз ее лень рождения заканчивался спектаклем театра марионеток!

— Я ведь подвожу прадедушку? — спросила она тихо. — Ввожу в заблуждение маму и папу — и все ради чего?

— Думаю, — возразила ей Хлоя, — прадедушка понял бы тебя лучше всех остальных. И знаешь, что бы он сказал? «Ноэль, Господь дарует тебе этот день. Благодаря ему в душе твоей воцарится мир, и это поможет тебе лучше служить Всевышнему.

— Как тебе удается всегда быть такой разумной? — У меня есть хорошая наставница — ты. — С шаловливой гримаской Хлоя вскочила с места. — Полотенца готовы. Ложись в постель. Сейчас все устроим.

Прошмыгнув в ванную комнату, она взяла из таза с горячей водой три полотенца, быстро отжала их и принесла в спальню.

— Положи теперь по полотенцу на лоб, лицо и шею. Держи, сколько вытерпишь. А я быстро приведу маму. Одного взгляда на тебя, прикосновения ладони будет достаточно, чтобы поверить в лихорадку,

— Хлоя, — Ноэль схватила сестру за руку, — я чувствую себя ужасно из-за того, что заставляю тебя лгать.

Лицо младшенькой было воплощением невинности:

— А кто говорит о лжи? Я просто скажу маме, что ты пожаловалась на недомогание, что ты выглядишь так, будто у тебя температура, и что ты горячая на ощупь.

— Благодарю тебя, — прошептала Ноэль.

— Но будь осторожна. Не делай глупостей. И возвращайся домой прежде, чем приедем мы. — С этими словами изобретательная Хлоя стала прикладывать полотенца.

— Сделаю все, как ты говоришь, — шептала Ноэль, храбро принимая горячие припарки. Мозг Ноэль уже лихорадочно работал:

— Я придумала замечательный план, как заставить Грейс сопровождать меня.

— Грейс? — Брови Хлои изумленно взметнулись вверх при упоминании этой мощной, крепко сколоченной и свирепо опекающей сестру горничной. — Почему, ради всего святого, ты хочешь взять ее с собой?

— Мне нужна спутница, что-то вроде дуэньи. Это единственный способ сесть на поезд, не вызвав подозрений.

— Она никогда на это не согласится.

— О! Согласится! Я скажу, что делаю это ради папы.

— Не могу больше ждать. Потом расскажешь мне все в подробностях. У нас мало времени, — почти выкрикнула Хлоя.

Ноэль кивнула и глубоко втянула воздух, задержав дыхание, когда третье полотенце легло ей на шею.

Железнодорожный вокзал в Пуле был заполонен людьми, ждущими утреннего поезда в Лондон. Январский день, пасмурный и холодный, заставил многих пассажиров, особенно тех, кто ехал с маленькими детьми, дожидаться поезда в замшелом приземистом одноэтажном строении.

Однако Ноэль, подавив сопротивление Грейс, вышла из здания и поспешила встать как можно ближе к ограде, отделяющей платформу от путей, на которых вот вот должен был появиться поезд. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, плотнее запахивая плащ и моля Бога, чтобы поезд пришел вовремя. Но вокруг никто не волновался: деловые люди, опиравшиеся на свои трости, лениво, листали страницы лондонской «Тайме» и время от времени бросали взгляд на карманные часы, а дамы весело болтали, зорко следя за своими резвящимися отпрысками. И уж конечно, ни один из пассажиров не испытывал лихорадочного волнения, сжигавшего Ноэль.

— Вы уверены, что подарок, который хотите сделать лорду Фаррингтону, можно найти только в Лондоне? — в двенадцатый раз спрашивала хмурая Грейс, поправляя завязки шляпки.