Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков - [14]
«Потому что, потому что, потому…» – повторяет монах задумчиво, отведя глаза и выстукивая пальцами по столу какой-то ритм.
Серафим
Серафимом звали основателя их монастыря.
А как зовут этого?..
Говорят, нельзя всуе поминать имя Бога. А можно ли всуе тревожить кости его святых?
Всуе ли я пришел сюда, или по делу? Я не всегда знаю, что мне нужно от живых, и еще реже – от мертвых.
Я просто прихожу и слушаю, и смотрю, и задаю миллион ненужных вопросов. Или только кажется, что ненужных…
Предыдущие поколения монахов Зарзмы. Костница монастыря
Какие-то ответы я помню, какие-то забыл. Забыл, например, как зовут монаха, чинившего решетку перед входом в склеп. Я никогда не знал его имени в миру, а монастырское казалось странным и не соответствующим.
Он был слишком живым. Слишком заразительно смеялся, сваривая автогеном решетку перед прошлой (и будущей) могилой.
И я забыл это имя, как забывают все, что не могут приспособить.
Так пусть будет – Серафим.
«Я пришел сюда из-за песни»
6:30 утра. Раздается клокочущий звук, как будто кто-то полощет горло лекарством – так грузинский монах очищает душу молитвой.
Молиться нужно натощак – утром кровь быстрее бежит по жилам и лекарство вернее достигает цели.
Однажды утром зайдя в трапезную, я с удивлением услышал, как кто-то поет по-итальянски арию из «Принцессы Турандот».
«Nessun Dorma!.. И пусть никто не уснет!.. Но секрет мой скрыт во мне, и никто не узнает мое имя… У твоих уст я произнесу его, и мой поцелуй развеет тишину, сделав тебя моей!»
Несколько голосов присоединяются к одинокому тенору, скрывшему свое прежнее имя под церковным – Дионисий.
«Никто не узнает его имени… И все мы должны, умереть, умереть!» – вступает за ним хор монахов.
Здесь все они – актеры, певцы, архитекторы, принявшие постриг и навсегда отказавшиеся от соблазнов мира.
«Nessun Dorma!.. Пусть никто не уснет!» – поет отец Дионисий, улыбаясь, вспоминая о чем-то своем.
И секрет его скрыт в нем, и никто никогда не узнает его тайну…
«Нет, я не собираюсь становиться монахом. Хотя, может быть, когда-нибудь и изменю свое мнение», – говорит шестнадцатилетний Лука, приехавший погостить в Зарзму на время летних каникул.
«А я пришел сюда из-за песни», – говорит его ровесник по имени Саба. Юный тбилисец собирается стать барабанщиком и проводит лето с людьми, которые знают толк в музыке.
Молодые грузины приезжают сюда на лето, чтобы осенью вернуться к обычной жизни.
К ноябрю дорога к перевалу будет закрыта, и до самой весны никто не придет в монастырь.
И пока монахи исполняют арию из знаменитой оперы, я вспоминаю Вардзию – этот «монастырь роз», все искусство и все тайны которого погибли столетия тому назад.
В тот момент я подумал: «Если дух Вардзии и остался жить где-нибудь в Грузии, это место – Зарзма!»
Маршрут 3
Через горную Аджарию в ущелье Мачахела
Волки, ружья и странное гостеприимство
Молоко Годердзи
«Географическая наука должна сознаться, что о некоторых частях турецкой Грузии она знает меньше, чем о внутренности Африки».
«Записки кавказского отдела Императорского русского географического общества», Тифлис, 1876
Вы пробовали молоко с пастбищ Годердзи? А из него масло: нежное и сладкое, из свежих густых сливок, только что взбитое руками аджарских старух? Это масло здесь называют «каймаги».
А соленый, густой «нагбиборо» – несколько часов томившиеся в печи сметану и сыр, приготовленные тут же, на месте, из молока Годердзи?
Сытно, вязко, и ты сидишь, как приклеенный, с ужасом думая: «Как же было вкусно… Но разве можно теперь принять что-то еще?»
А вы пробовали туманы Годердзи?
Туманы, глотающие любой крик и любой свет?
Туманы, опускающиеся с приходом сумерек и обволакивающие вас, как вата, как губка, как молоко…
Так вот, если вы заблудились ночью на перевале Годердзи, постарайтесь как можно скорее добраться до дороги. Потому что тогда, может быть, вам повезет, и кто-нибудь из проезжающих подберет вас. (Ведь ни один местный житель, ни за какие коврижки не станет бродить там после захода солнца.) И не дай бог, оставшись там одному, услышать, как сквозь белое вязкое молоко доносится звук, приводящий в ужас любого аджарца. Потому что ночью на перевал выходят пастись волки Годердзи!
Первый мулла
Аджария – местность, о которой сотни лет в Европе не было известно практически ничего. Эту территорию путешественники XIX века называли Турецкой Грузией. Бóльшая часть этих земель остается в руках турок по сей день.
Путешественники, вооруженные острым пером и трезвой головой, редко добирались сюда.
На первый взгляд, этот край кажется не настолько интересным, как знаменитые Сванетия и Хевсуретия, с их древними строениями и шекспировскими историями вековых вендетт.
Если там каждая башня повествует свою историю, то здесь рассказчики не так часто попадают в объектив… Не потому, что в Аджарии не хватает любопытных персонажей (их-то, как читатель вскоре убедится, как раз вдоволь). Дело в том, что в мире рекламных проспектов и узнаваемых брендов лицо Аджарии почти невозможно передать одним абзацем или одной фотокарточкой; к ней почти невозможно прикрепить ярлык.
В позапрошлом, галантном, веке у Аджарии была дурная слава края, полного разбойников.
