Крайне нелогичное поведение - [49]

— Даже жаль его отпускать, — со вздохом сказал он.

— Кого? Грузовик?

— Ага. Привык в нем копаться. Он едва ездит, но это уже что-то.

— А как Кларк?

— Печально. Как в воду опущенный.

— Ну да…

— Не думаю, что он хотел сделать тебе больно, — добавил отец. — Разве что виновен в соучастии, но другом Кларк был хорошим.

— Он знал обо всем! Как вообще ему можно верить?

— Да брось, ты знаешь, что он был искренен.

— Я уже ничего не знаю.

— А из дома снова выйдешь? — спросил отец, взглянув Солу прямо в глаза.

— Разве это важно?

— Ну не знаю. Но если ты скажешь, что это не важно, больше не буду об этом спрашивать.

Чуть позднее, когда отец читал книгу в гостиной, Соломон с виноватым лицом прошлепал мимо него в пижамных штанах, в которых ходил неделю.

— Оно выбралось! — воскликнул отец. — Из своей зловонной пещеры.

— Эй! Так нечестно!

— Ты хоть раз на этой неделе мылся?

— Вроде нет.

— А куда собрался?

— На задний двор.

— Слушай, мне жаль, что…

— Пап, — перебил Сол, — все хорошо.

Он посмотрел сквозь стекло на поверхность бассейна в дальнем конце двора, потом опять на отца — тот сделал вид, что не подглядывает. Наконец Сол повернулся к дверям, готовый открыть их, как делал это тысячу раз, но, едва прохладный воздух коснулся его лица, Соломон ощутил бешеное сердцебиение, воздуха вдруг стало не хватать. Мир задрожал, все звуки гулко отдавались в голове, а бассейн отдалился так сильно, что достичь его не представлялось возможным. К тому времени как отец подбежал к сыну, тот уже сидел на полу, выложенном плиткой, обхватив колени и опустив между ними голову.

Когда приступ прошел, Соломон посмотрел на отца глазами, полными отчаяния. И в то мгновение, перед тем как уйти к себе и закрыть поплотнее дверь, он знал, что папа думает о том же: возможно, Сол уже никогда не сможет выйти за порог. Рано или поздно придет день, когда он бросит попытки выйти наружу, приступов станет меньше, и все они притворятся, будто последних месяцев не было. Это лучше, чем тосковать по двум странным ребятам, внезапно появившимся в доме Ридов и украсившим жизнь его обитателей.

Соломон просидел в своей комнате до самого вечера. Он бы сидел там и дальше, но к ужину ждали бабушку, и встречи с ней было не избежать. Так что к моменту ее появления Сол был одет и даже причесан. Он попытался было изобразить на лице улыбку, но безуспешно. Поднявшись к нему, бабушка поцеловала внука в щеку и прошептала на ухо: «Все хорошо», слегка похлопав по спине.

За ужином Солу не пришлось много говорить — бабушка болтала за всех без умолку. Он просто жевал, пока она рассказывала о сложном покупателе, с которым общалась перед приездом к ним. Соломон с любопытством вникал в перипетии торговли домами в пригороде — тонкости бабушкиного ремесла были куда причудливее и смешнее, чем могло показаться со стороны. Сегодняшняя история касалась внебрачной связи и полтергейста. Да-да, без шуток.

После ужина бабушка поинтересовалась, не хочет ли Сол, чтобы та надрала ему задницу в карты, и он не смог отказаться. Решили сыграть в канасту[26] прямо в столовой. Бабушка раздала карты, потягивая кофе с десертом. Родители переместились на кухню — мыть посуду. Оставшись с бабушкой наедине, Соломон напрягся. Та за словом в карман не лезла, всегда резала правду-матку, и это была их первая встреча с тех пор, как внук вернулся к жизни отшельника.

— Запомни, двойки и джокеры — шальные карты, — предупредила она.

— Хорошо.

Прошло пять минут, но тишину никто из них так и не нарушил. Бабушка обычно была азартным игроком, ей во что бы то ни стало нужно было победить, но этот ее переход от забавной рассказчицы за ужином к опытной картежнице с непроницаемым лицом всегда пугал Соломона. В конце концов он не выдержал:

— Слушай… я уверен, что опять смогу выходить из дома. Со временем.

Бабушка не ответила. Она положила карты на стол и отхлебнула кофе.

— Я пытался. Правда! Буквально сегодня утром. Папа не говорил? Спорим, сказал?

— Соломон, — перебила она его, — это меня волнует меньше всего.

— Да? — удивился он. — Я думал, что ты…

— Почему ты больше не видишься с друзьями?

— Ты знаешь почему.

— Тебе было хорошо с ними. Никогда я не видела тебя таким счастливым.

— Они меня обманывали.

— В мире нет идеальных людей, — пожала плечами та. — Но с ними тебе было лучше, чем без них.

— Лиза использовала меня, — заявил Сол, — твоего сумасшедшего внука, чтобы попасть в колледж. Что ты на это скажешь?

— Думаешь, я одобряю этот поступок? Отнюдь. Но неужели ты думаешь, дело было только в эссе? Разве стала бы она проводить здесь целые дни ради нескольких абзацев?

— А еще она убедила меня, что Кларк — гей, хотя, конечно же, он им не был, и теперь я вернулся туда, с чего начинал. Зачем они только появились в моей жизни? Без них было бы так хорошо!

— Да, похоже, ты скучаешь по ним, — заметила бабушка с каменным лицом.

— Ужасно.

— Послушай-ка, что расскажу. Поначалу я была очень несчастна. Я застряла в своем паршивом городишке, казалось, навсегда. Но в итоге смогла выбраться. Это был вопрос жизни или смерти. И все хорошее, что случилось со мной, случилось благодаря тому решению. Не знаю, какой ты хочешь видеть свою жизнь. И притворяться, будто понимаю, что ты сейчас чувствуешь, я не стану. Должно быть, паршиво. Думаю, это примерно то же самое, как если вечно мечтать о жизни, которая тебе недоступна. Именно так я чувствовала себя в шестнадцать лет, и будь у меня возможность что-либо изменить, я бы сделала это. Да, говорить легче, чем делать. Но, Сол, ты должен хотя бы пытаться. Взгляни на меня! С каждым годом мой мир становится все меньше. И я ни черта не могу с этим поделать. Жизнь коротка, детка. Хотя бы попробуй открыться ей, пока не начал, как я, обратный отсчет до переезда туда, откуда уже не сбежишь. Вот что мне предстоит, понимаешь, детка? Компания умирающих стариков и неспособность самой подтереть зад.