Край забытых богов - [33]
— Говорил, почему же нет. Что ты решила на вампироедение перейти, — он закидывает руку на спинку дивана, чуть разворачивается ко мне и улыбается своей знакомой мягкой улыбкой.
— Что? — ошарашенно переспрашиваю.
— Последний раз, когда я спрашивал о тебе у Анхена, — любезно поясняет мне Лоу, — он сначала буркнул раздраженно: «да умерла она, умерла», а потом добавил: «да что ты о ней так печешься, она вообще тебя съесть предлагала. Утверждала, что ты точно должен быть вкуснее рыбы».
— Ты обиделся? — а я и забыла почти об этой фразе. А он вот… запомнил. Донес.
— На что?
— Но я ведь и вправду однажды так сказала.
— За это ты меня потом поцелуешь. А может, еще и угостишь.
— Лоу! — вот теперь заметно, что воздержание у кого–то закончилось. Длительное.
— Да ладно, я ж не настаиваю, — он подмигивает мне и опять улыбается. — Я просто очень рад, что ты жива. Ну а теперь серьезно. Рассказывай.
Рассказываю. И плачу, вспоминая. И опять рассказываю.
— Понимаешь, дело не в том, что он вампир. Или что он убил… или убивает. Я ведь понимаю, что твоя нежная улыбка тоже сегодня жизни кому–то стоила. Дело в том, что он заботливый, ласковый — но только когда я слабая. Беспомощная, поверженная, покорная. Но стоит мне сказать ему хоть слово против — и он наказывает. Даже не наказывает, карает. Расчетливо, беспощадно. Говорит, я ему возлюбленная, а сам карает каждый раз, как рабыню. А так — я не могу, я не согласна. Это не любовь, это рабство. Полное, беспрекословное. У меня не должно быть своих мыслей, своих взглядов, только его. Мне не надо иметь своего мнения, а потому мне не надо давать информации, ни о чем, чтоб и мнения сформировать не смогла. Или сформировала бы ошибочное, чтоб лишний раз мне указать, как я ошибаюсь, а он прав. Всегда, во всем прав.
— Лара, милая, но разве это повод, чтоб умереть?
— Это повод, чтоб не быть с ним! А если по–другому никак, если деться мне больше некуда? Я вот думала — дикари. Тоже люди, смогу уйти к ним. Ну подумаешь, живут в палатках. Я в палатках жила, и одежду в реке стирала, и про удобства в кустиках все знаю… Но он сказал, они не примут, я слишком похожа на вампиров, не на них, они не поверят, что я человек, никогда, а значит, идти мне некуда…
— И не ходи. Поживешь пока у меня. Мир на Анхене не кончается.
Замираю, пытаясь осознать им сказанное. Простую такую, спокойную фразу. Пожить у него. В этом доме среди некошеных трав. Засыпать, укрываясь медвежьей шкурой. Просыпаясь, глядеть в окно на синие горы. Читать его книги — полку за полкой, стенку за стенкой… И чего я решила умирать? И кольцо его давным–давно выкинула? Все ж так просто: ну, поссорилась с Анхеном — убежала к нему. Усмехаюсь. Горько так.
Да, конечно. Вот только когда–то я просила его, умоляла: позволь мне пожить у тебя. Даже не «с тобой», просто — «ну есть же у тебя в доме уголок». Что он мне ответил тогда? Вернее даже — как он мне ответил? Кинул. Во всех возможных смыслах. А теперь вновь — добрый, заботливый, «мир на Анхене не кончается». А кто сделал все, чтоб Анхен остался мне единственным светом в окошке?
— Поживу у тебя — в качестве кого? — смотрю на него в упор, пытаясь хоть что–то прочесть в бездонных его глазах. — Я тебе вообще зачем, Лоу? Знаешь, тогда, в его доме, я наивно думала, что я тебе симпатична. Нет, я не думала, конечно, что ты безумно в меня влюблен, но хотя бы симпатию, мне казалось, ты ко мне испытывал, хотя бы привязанность. А ты… Так легко отказался, так изящно бросил. А потом… Я просила тебя: обмани. Расскажи про любовь, большую, неземную, красивую… Что ты мне рассказал тогда? Про девочку–секретаршу? Что когда тебя делят с друзьями — это не страшно? Что мозг можно выключить, либидо включить, потерять себя в объятьях одного, очнуться в объятьях другого. Ты даже во время секса умудрился меня ему передать, не выходя из оргазма самоустранился…
— «Не выходя из оргазма» у меня бы не получилось… — не может скрыть ухмылки. Воспоминания об оргазме, видать, греют.
— Не перебивай, ты прекрасно все понял.
— Я понял, — становится серьезен. — А теперь попробуй понять и ты меня, — сцепляет руки в замок на коленях, какое–то время смотрит на свои сцепленные пальцы, затем вновь поворачивается ко мне. — Мир редко бывает таким, каким нам хочется. И потому поступки свои следует совершать, исходя из реальности окружающего мира, а не из своих представлений об идеале. А реальность такова, что по закону — сколь угодно неправильному и несправедливому — ты принадлежишь Анхену. Более того, в тот конкретный момент времени ты была единственным сохранившимся осколком его вселенной. У него двери рая перед носом захлопнули, отрезали по живому. Ведь все его мысли, все его чувства всегда были — там. С каким настроением он прилетел домой? Ты — единственное, что у него осталось, ты — последнее, что у него осталось. Да не было ни единого шанса тебя ему не отдать. Да, я предал тебя, и предал сознательно, но так тебе проще было адаптироваться, принять свое положение, свое место в его жизни. Иначе — было бы дольше и больнее, но с тем же финалом: он бы все равно тебя получил.
Любовь, которая больше жизни, или жизнь, которая больше любой любви? Что ты отдашь за возможность быть с любимым? Что ты отдашь за возможность быть? Что ты отдашь?..
Его разглядишь с одной-единственной смотровой площадки, да и то если только в бинокль. Тот самый, воспетый в поэмах Город – наша легендарная прародина, потерянный рай, колыбель человеческой цивилизации. Там обитают Они – Великие и Мудрые, подарившие людям жизнь и свободу. И отселившие нас от себя на другой край Бездны, чтобы мы и не думали возвращаться. Город недостижим. Но Они – его легендарные жители – порой к нам приходят. И нет в наших краях девы, которая не мечтала бы, что однажды Он придет именно к ней.Хотя почему нет? Есть.
Если свои стали для тебя чужими — сможет ли чужой стать своим? Если друг стал тебе врагом — сможет ли враг стать другом? Если твоя мать не узнает тебя в лицо — назовешь ли ты матерью чужую женщину? Если тебе отказали в праве быть человеком — сможешь ли ты хотя бы выжить?..
Нежность, забота, любовь… И тайна, которую он так и не решился ей открыть. Не станет ли его нерешительность роковой для них обоих? Один-единственный порыв ветра навсегда лишит тебя возможности вернуться домой. Один-единственный росчерк пера вычеркнет из списков живых. Но значит ли это, что в новом мире тебя ждет лишь смерть? Ведь теперь у тебя есть Он, а Он обещал позаботиться… Вот только кто, собственно, Он? Что значит его обтекаемое «опекун»? Разве опеку над молоденькой девушкой могли отдать одинокому симпатичному мужчине? И как понимать его осторожное «не человек»? Если не человек, то кто? Точнее даже: кто же тогда человек, если не он? Потому что более человечных она не встречала. .
Аннотация. Все девушки мечтают выйти замуж, кто ж спорит? Но ведь не так! Не за незнакомца, которому твой отец проиграл тебя в карты. И не на следующий же день после этого знаменательного события! А как же платье, гости, подружки невесты, осыпающие тебя цветами и поздравлениями?.. Да черт бы с ними со всеми, но жениха-то можно увидеть? Ладно, не до свадьбы, но хотя бы в процессе? Почему его лицо скрывает маска? И почему даже этой маски я не вижу — по требованию моего будущего мужа густая вуаль, опущенная мне на лицо, скрывает плотную черную повязку на моих глазах, снять которую я не в силах при всем желании?.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.