Край Ветров: Пироманс - [55]

— Итак, имеем мы следующее, — произнесла Берса, покачивая зеленым шлепком, наполовину сползшим с ее немытой костлявой ступни. Мне никак не удавалось абстрагироваться от мыслей о том, как можно было бы превратить ее в человека. То есть в девушку, конечно. Нечесаные дней пять космы, грязная джинса неподходящего размера, дурацкие фенечки и пластмассовые браслетики. Как это еще от нее не пахнет ничем, кроме дешевого курева? Коллега-маг, видите ли. Нулевой, понимаете ли, элементалист.

А Кей тем временем, кажется, таки подбила итог того, что у нас имеется, и Тиха, который, в отличие от меня, ее слушал, произнес в ответ многозначительное "хм".

Никс лежала на белоснежных простынях, а в стаканчике на полочке у кровати красовался куцый букетик дикого льна. Светлые занавески тревожил ветер, прилетающий из раскрытого окна, соленый и жаркий, и я устроился на подоконнике так, чтобы на загривок мне попадали солнечные лучи. Солнце немного грело.

Сейчас нас отсюда, как пить дать, погонит какая-нибудь медсестричка. А может, и не погонит, палата ведь одноместная, но довольно просторная, в дальнем крыле и с видом на море. Все здесь чисто, стерильно и будто бы для своих.

Нам даже вопросов при регистрации не задавали. К Никс приходил врач, и, не смущаясь пристального внимания Берсы, еще раз осмотрел спящего "огонька". Ушел, ничего не сказав.

С тех пор прошло уже двадцать минут, Берса успела покурить прям тут, я изгрыз пакет сухофруктов, а Тиха — колпачок от украденной в регистрационном окошке ручки.

Никола спала сном мирным и тихим, и ничто из произошедшего за утро сна ее не потревожило. Я вспомнил, как еще ночью, у меня, Тиха совершенно серьезно пытался разбудить Никс при помощи аромата растворимого кофе со сливками, который сам же потом и выпил, осознав тщетность предпринятых мер.

В тишине щелкнула стрелка настенных часов. Полдень.

— Итак, замок Сорос, — произнес я, — еще одна загадочная фигня из гребаной засекреченной старины, о которой в сети только две криво написанные байки с тучей грамматических и исторических ляпов и, естественно, более ничего, кроме примерных координат с разлетом в триста километров. И это при том, что замок предположительно расположен где-то на западном склоне Цинары, величайшей горной гряды континента по ту сторону Поющей реки.

— Я проведу, — сказал Тиха коротко. — Хоть сегодня.

— В тебе я не сомневаюсь.

Тиха смотрел куда-то в стену решительно и зло. Берса крутила в пальцах незажженную сигаретку.

В кармане у меня лежал осколок зеркала Лок, словно некий абстрактный компас, сориентированный на далекий север, и тяжестью своей он напоминал мне о предстоящем пути. Отсюда, из затянувшегося и, кажется, вечного лета, туда, откуда когда-то меня увезли, спасая от будто бы неминуемой гибели. Туда, где в снежные бури мчат по небу зимние демоны-лисы, неся на спинах призрачных всадников — побратимов смерти и сна. Туда, в насквозь промерзшие скудные земли, укрытые вечной белой пеленой, в обитель злых и диких горных племен. Туда, где, может быть, кто-то еще помнит язык, на котором написан дневник, доставшийся мне вместе с именем. Туда, куда мне бы не стоило возвращаться, а им… им не стоило б там бывать.

— Вот, предположим, доберемся мы до этого замка, — стал я проговаривать то, о чем не единожды успел подумать. — Проникнем внутрь. По идее, ехать бы туда без вопросов и как можно скорее, прихватив самый теплый свитер, термос и позабористей алкоголь. И вляпываться в эпических размеров неприятности. Что ждет нас там? Сначала, я так понимаю, северная столица — Тасарос-Фесс, последний очаг цивилизации и тепла. Потом — холод, бездорожье, безлюдные снежные равнины. И дальше, в самом замке — развалины, опасные заброшенностью, хлипкими стенами и гнилыми балками, или какие-нибудь недобитые твари, выведенные в войну, кровожадные гибриды медведей и хомяков.

— Да ты тот еще оптимист! — хохотнула Берса. — Неужели все так страшно? И разве летом на севере так же холодно, как зимой?

— Почему чтецы оставили это зеркало там? — подал голос Тиха. — Если оно такое важное. Важное и опасное.

— Значит, не оставили, — сказал я, — и замок Сорос не в развалинах, и кто-то зеркало сторожит.

— Или его там нет, — предположила Берса. — И наш любезный преподаватель решил удалить нас из города на неопределенное время, придумав веселый провод.

— Слишком сложно, — сказал Тиха, качая головой.

— Ты-то ладно, — произнес я, обращаясь к Берсе. — А я ему чем не угодил?

Кей цыкнула. Тиха глумливо хмыкнул, как будто у него есть по этому поводу кое-какие соображения, но он их прибережет на потом.

— Хотелось бы, чтобы мои сомнения оказались всего лишь сомнениями, — проговорил я, — и загадка решилась бы поворотом ключа, то есть — формальным восстановлением зеркала. Мы следуем на север, попадаем в Сорос, восстанавливаем Лок. Никс просыпается, все счастливы, фейерверки, петарды, объятия и чаепития.

— А в чем тогда "загадка"? — спросила Берса. — Может, в том, как ты вставишь осколок куда надо, если на зеркало это нельзя смотреть?

Я пожал плечами:

— На ощупь? В темноте? Не вопрос, в общем-то. Смотря, конечно, что оно из себя представляет.