Край вечных туманов - [44]

– Успокойся! Ты по-прежнему на первом месте, Маргарита. Я даже уверена, что эта девушка не задержится надолго. Такой уж у нее характер; она любит приключения.

– Было бы хорошо, если бы она убралась.

– Она уберется. Скажи-ка лучше, что здесь все-таки произошло?

Я наконец-то задала вопрос, который мучил меня больше всего. Из рассказов Жанно мало что можно было понять.

– Кто сжег Сент-Элуа? Кто напал на вас?

– Синие, – отрезала Маргарита, побагровев. – Синие, будь они прокляты! И все это случилось из-за Франсины! Вот уж мерзкая девка!

– Франсина? Но что же она могла натворить?

– А ничего, – насмешливо сказала она. – Франсина привела сюда человек десять из леса, и мы, как самые последние болваны, дали им приют. Вы же знаете, милочка, что отец этой самой Франсины – сам Жан Шуан. Вот они и нагрянули к нам в дом. А утром явились республиканцы; их было человек тридцать, целый отряд.

– Когда это произошло?

Маргарита решительно смахнула слезы с ресниц.

– В феврале. Так вот, эти самые шуаны затеяли стрельбу. Синие их, конечно, быстро одолели и ворвались в замок. Одному Богу известно, как нам удалось вывести детей через черный ход. Замок пылал целую ночь, и нам еще повезло, что потом начался дождь. Он-то и погасил пожар…

– Паулино был еще здесь? – спросила я. Она махнула рукой.

– Где там! Паулино еще год назад уехал в Нант. Знаете, сейчас наступило равенство, и на службе уже не смотрят, какая у тебя кожа.

– Что он делает в Нанте?

– Кажется, он стал адвокатом. Ах да, постойте! – Маргарита хлопнула себя по лбу. – Он оставил вам письмо. Оно сохранилось, там, в библиотеке…

Она поднялась по лестнице в библиотеку и вернулась, держа в руках небольшой лист бумаги. Я быстро развернула письмо:

«Мадам!

Уходя от Вас, я рискую навлечь на себя Ваш гнев, но, увы, следы Ваши затерялись. Мне предложено выгодное место в Нанте. Будьте уверены, что, как только Вам понадобится моя помощь, я буду к Вашим услугам».

– Мне не нужна его помощь, – проговорила я, откладывая письмо.

Конечно, я отлично понимала его. У него своя жизнь, он молод, полон сил, умен и образован. Сейчас он может достичь многого. И он хорошо служил мне, пока был управляющим.

– А Аврора? Что с Авророй? Жанно говорит, что ее забрали какие-то «черные женщины», причем насильно.

– Еще бы не насильно! – разгневанно воскликнула Маргарита. – Где уж ребенку понять, как ему будет лучше!

– Куда вы отдали ее, отвечай поскорее.

Маргарита взглянула на меня исподлобья.

– В монастырь Сен-Марле-Блан, что в Понтиви. Это хорошее место. Заведение для девочек, да еще и бесплатное. Лучше уж Авроре быть в монастыре, чем прозябать здесь и питаться картошкой… А в обители святые сестры заботятся о своих воспитанницах и делают из них отличных монахинь.

– Маргарита, ты, никак, помешалась!

Я смотрела на нее со смесью гнева и удивления.

– Воспитывать из Авроры монахиню?

Я не могла себе этого представить. Аврора, с ее белой кожей и фиалково-синими глазами, создана для того, чтобы вызывать восхищение, а не обрекать себя на затворничество.

– Да я и не думала, что она станет монахиней, – сказала Маргарита. – К тому же сейчас это считается опасным занятием, и монастыри повсюду закрывают революционные власти… Но надо же было как-то содержать Аврору.

– Я завтра же отправлюсь в Понтиви, – сказала я решительно, – и заберу Аврору у этих святых сестер. Боже правый, как там, должно быть, тоскливо! Кроме того, отныне я сама буду содержать своих детей, и мне не понадобится чужая помощь. В Понтиви я куплю одежду для мальчиков. Ведь страшно посмотреть, во что они одеты…

– Я благодарила Бога, что есть хоть такая одежда. После пожара у ребят ничего не осталось. Крестьяне из деревни дали немного холста, и я сшила мальчикам рубашки и штаны.

– А обуви не нашлось? Жанно ходит босиком, а ведь земля здесь сырая.

– Из обуви есть только сабо, но они такие тяжелые, что он не хочет их носить.

Да, подумала я, мне очень повезло, что я встретила отца. У него есть все в этом краю – власть, тысячи верных людей, деньги, связи. Я могу не ломать себе голову над тем, где взять еду и одежду. Но я не могу не сознавать того, как зыбко его положение. Пока что мятежники одерживают победу за победой, и отец в этой борьбе – герой и вождь. Но если удача вернется к Конвенту, он будет только особо опасным контрреволюционером, которого надлежит по закону расстрелять в двадцать четыре часа без всякого суда.

– Мадам, – осторожно шепнула Маргарита, – я так полагаю, теперь мы тут долго не задержимся?

– Нет. Мы отправимся в Шато-Гонтье, там у отца лагерь…

– Ах, да я не о том! Принц ведь поможет вам перебраться из этой чудовищной страны в Англию или Вену?

Я смотрела на нее, не зная, что ответить. Англия? Вена? Но… как же быть тогда с тем человеком, что остался в Париже? Без него мне не хотелось никуда уезжать.

Рене Клавьер находился в тюрьме. Неужели я могу бросить его там? Вот что заставило меня молчать и не отвечать на вопрос Маргариты.

7

Городок Понтиви, стоящий на реке Блавё, вот уже несколько дней находился в руках шуанов, но вообще-то за последние несколько месяцев власть здесь менялась с молниеносной быстротой. Республиканцы, белые, потом бандиты и снова белые… Жители Понтиви настолько привыкли к, смене флагов над городской ратушей, что легко переходили от обращений «сударь» и «мадам» к «гражданину» и «гражданке», и наоборот.