Край, где живет детство - [51]

И вот теперь, когда надо разряжать её, снимать «дождик», игрушки и гирлянду – это всё равно, что раздеть её и выбросить голой на мороз! А там, на свалке, уже грустят другие такие же её лесные подружки – облетевшие и ставшие никому не нужными, с отчаянно вцепившимися в сухие ветки клочками ваты и серпантина – жалкими остатками былого праздничного великолепия…

Нет-нет, надо, обязательно надо придумать что-нибудь, чтобы продлить её жизнь хоть на миг, хоть на один день…

– Славка, а что, если устроить гонки на ёлках с ледяной горки, а? Это веселее, чем на картонках, да и по двое можно, как на мотоцикле! А назовём это – «ёлкоцикл»! Вот и послужит нам ещё немножко наша любимая ёлочка…

– Толково ты придумал! Давай! Мы как раз горку на днях водой наново залили – так там щас наверняка настоящий лёд получился…

Теперь, когда есть план и цель, разряжать ёлку уже не так грустно. Сначала в коробку отправляется аккуратно снятый «дождик» и серпантин, потом – стеклянные бусы. Теперь – очередь игрушек, наконечника, а в самом конце – электрической гирлянды. Ну, вот и всё.

… Несколько часов спустя уже все окрестные дома знают о новой забаве. У кого тоже время подошло убирать ёлку – тащат к горке свою. А у кого в этот год ёлки не было – тем сначала придётся обежать окрестные свалки. Ну, а счастливые обладатели этого нового средства передвижения носятся, как заводные: вниз по горке – и вверх, взвалив «ёлкоцикл» на спину или волоча за собой по снегу. А уж на выдумки здесь все мастера: кто, хорошенько разбежавшись, бросает ёлку на край горки, сам плюхается на неё сверху и несётся вниз лёжа; кто, держась за ветки, едет стоя; кто-то едет парами, оседлав «ёлкоцикл» друг за другом… Визги, смех, гвалт, потерянные шапки, слетевшие рукавицы, падения, «куча-мала», раскрасневшиеся, довольные ребяческие лица…

Но багровое солнце неумолимо клонится к горизонту. Заканчивается ещё один день зимнего детского счастья.

* * *

Ночь… Каждый раз с готовностью падаешь в её мягкие лапы и проваливаешься в сон, чтобы дать возможность всем впечатлениям прошедшего дня найти и занять своё место в лабиринтах памяти. Ведь так хочется сохранить, сберечь подольше эти бесхитростные, чистые и искренние ощущения грусти и радости. Сберечь, чтобы потом, много позже, в моменты тоски приоткрывать дверцу этого бесценного хранилища и возвращаться к истокам, подпитываться от пронесённых через года, но не тускнеющих воспоминаний… Так-так, где тут у нас баночка с бодрящим эликсиром из морозного воздуха и яркого солнечного света того чудного январского утра? А коробка с ёлочными игрушками из детства? А куда задевался мешочек с ребяческим смехом, звенящим над ледяной горкой – он ведь был здесь, вот на этой полочке…

Ночь… Время, чтобы набраться сил для новых открытий. Ведь, в конце концов, это всего лишь миг, отделяющий приключения одного дня от другого.

Вот и опять, повинуясь законам природы, ночь отпустила свою дремотную хватку и нехотя утащила косматые клочья тьмы за лес, за реку, за холмы на горизонте. Наступило утро последнего дня таких чудесных зимних каникул.

Ну, конечно – опять хорошее быстро заканчивается. Нет, непременно надо сегодня заняться чем-нибудь новым, необычным! Ведь завтра – в школу, и времени на улицу будет оставаться совсем мало, и то – только по вечерам…

– Славка, а знаешь, мы тут недавно с Ларкой Ушаковой и её собакой Ингой в лес на берег реки бегали. Так вот, прикинь – там заводь – ну, где мы с тобой камни по первому льду пускали – вся от берега до берега замёрзла. А деревенские её от снега очистили. Лёд гладкий, как зеркало! И толстый, похоже…

Серёжка умолк, выжидательно глядя на брата. Родители строго-настрого запрещали соваться на речной лёд. Вот, мол, есть хоккейная коробка во дворе, там и катайтесь, и в хоккей играйте – для этого её и заливают. А на реку – ни ногой…

– Ну и что? Ты это к чему клонишь? – насторожился Славка.

– К чему да к чему… А то ты сам не понял – во дворе-то надоело небось кататься, да и лёд уже плохой. Айда на речку, в хоккей сыгранём, один на один!

– Ну да, конечно! Ты вечно втянешь меня в какую-нибудь историю, а как отвечать – так ты в кусты! А мама опять потом на меня одного всех собак спустит – мол, ты старший, ты и думать должен за двоих.

– Да ладно ты, откуда она узнает-то? Она ж с папой на работе до самого вечера! А мы осторожно, сначала лёд на прочность проверим. Если тонкий окажется – то не полезем, сразу вернёмся, как в тот раз… Ну, что скажешь?

– Ну, ладно, уговорил, давай собираться. Шайбу не забудь, да носки потолще возьми – там на морозе коньки надевать придётся.

… И вот они уже стоят под высокими раскидистыми соснами на берегу озерца, скованного льдом от берега до берега.

– Серёга, слушай сюда! Я пойду первым, лёд проверять. А ты оставайся на берегу, пока не позову. Если вдруг я провалюсь – ты по-пластунски, на животе по льду ко мне подползешь и свою клюшку мне протянешь, понял?

– Да понял, понял. Только я уверен – лёд толстый!

Славка осторожно ступает на лёд и, сделав несколько шагов, бьёт клюшкой перед собой. Зеркальная поверхность остаётся невозмутимо целой – ни трещинки. Славка приседает, долго всматривается в толщу льда, и, наконец, выпрямляется.