Край чудес - [10]

– Это рентгеновский кабинет, – объяснил Костик. – Здесь делают снимки, а там, – он кивнул на дверь, – сидит врач, расшифровывает и заполняет.

– А не опасно тут находиться? – озабоченно спросила Кира, отходя от стены, которую ощупывала. – Мало ли, излучение какое…

Костик обернулся. Тарас направил на него фонарик, в резком световом луче сверкнули оголенные внезапной улыбкой мелкие зубы. Будто не хилый сталкер, а мутагенная крыса скалится.

– Здесь не опасно, нет, – ответил он, делая особое ударение на «здесь».

– Сюда не успели завести никакой техники, откуда здесь взяться излучению-то? – насмешливо заметил Южин.

Он стоял в середине комнаты, задрав голову.

– Повешенный тот. Ты потому нас сюда привел?

Костик усиленно закивал, только что не подпрыгнул от восторга.

– Да! Прямо где ты стоишь, так он и того!.. – и гаденько захихикал.

– Так он или его? – с нажимом уточнил Южин.

– Руки-то связаны были! – зловещим шепотом ответил Костик. – Спереди!

Кира не выдержала первой, встала между ними, тоже уставилась в потолок и застыла. Нужно было перевести туда луч фонарика, разглядеть, на что смотрят остальные, но Тарасу вдруг стало тяжело дышать. Он оттянул воротник футболки и постарался делать глубокие медленные вдохи. Пыль, клубящаяся в воздухе, тут же запершила в горле.

– Мистификаторы, блин, – просипел он. – Что там такое?

Костик подошел ближе, дотянулся до плеча Тараса и тихонько прошептал ему на ухо:

– Сам посмотри.

Тарас дернулся в сторону от его шепота, но задрал фонарик вверх и посмотрел. С потолка свисал ржавый крюк. Просто крюк, на который обычно вешают люстры. Или экран аппарата для флюорографии.

– И все? – спросил он.

Южин хмыкнул:

– А ты ожидал тут повешенного увидеть?

– Да хоть что, лишь бы не уснуть, пока мы тут шляемся впотьмах, – огрызнулся Тарас, но Кира его не поддержала.

– Давайте здесь снимем! – загорелась она. – Очень атмосферный закуток. История опять же. Перескажешь? – Южин кивнул. – Шикарно. Давайте.

Пока Тарас выстраивал свет, Кира разматывала шнур петлички – методично и медленно.

– Повесь так, все равно потом запутается, – буркнул ей Тарас.

– Чего ты бесишься? – поинтересовалась она, продолжая распутывать шнур.

Низкий потолок давил. Тарас был выше остальных, он макушкой чувствовал, как близко к нему бетонная плита, а над ней еще восемь этажей заброшенного и прогнившего здания, которое может рухнуть от любого чиха.

– Да болезный этот, – отмахнулся Тарас, кивая на Костика. – Ходит тут, зудит чушь всякую.

Не признаешься же ей, что на записи ходит долговязая фигура и вертит башкой? А от ржавого крюка по потолку расползаются такие тени, что кажется, будто на нем еще висит кто-то. Может, узкоплечий и с маленькой кривоватой головой. Кира, конечно, не засмеется. Но посмотрит озабоченно. Подожмет губы, нахмурится. И станет слишком похожей на свою маму – неприступную Марго.

– Расслабься, а, – попросила Кира. – Без него мы тут ничего путного не снимем.

– Было бы что снимать.

Но Южин уже стоял посреди комнатки, засунув руки в карманы, и шушукался с Костиком. Тарас перебросил Кире фонарь.

– Посвети, – попросил он, кивнув на крюк.

В кадре ржавая железяка, ввинченная в низкий потолок, смотрелась жутко. Красные чешуйки собирались в наросты, но край загибался хищно, время в темноте его не затупило. На нем должна была висеть цепочка люстры. А повесили человека. Тарас мягко отвел камеру в сторону. Пересмотрел запись – да, вот это хорошо, с этим уже можно работать.

– Готов? – спросил он Южина, тот кивнул. – Ну, поехали тогда.

Южин взлохматил челочку, Костик тут же отступил в угол и растворился. Кира перевела свет с крюка вниз. Стало тихо, только фонарик тихонько гудел. Тарас вдохнул поглубже и кивнул.

– К концу 2015 года больница простояла заброшенной уже тридцать лет, – начал Южин. – За это время она успела обрасти множеством легенд и домыслов. Но случившееся в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое декабря невозможно списать на слухи или богатую фантазию.

Сделал два шага назад, повел плечами и посмотрел наверх.

«Вот тут переключимся на крюк, – подумал Тарас. – А голос наложим».

– По официальной версии, человека, повешенного на крюке в этой комнате, обнаружил охранник, проводящий плановый обход здания. По версии, которой придерживается наш проводник, никаких обходов в канун Нового года не было. – Южин позволил себе короткий смешок. – Повешенный оставался на крюке несколько суток, пока местные сталкеры не забрели в подсобное помещение. Дорогу к нему знают только самые опытные из местных обитателей. Тело нашли прямо здесь. Это был мужчина средних лет. В приличной одежде. С документами и кошельком. – Теперь Южин вздохнул и сделал паузу. – Он висел с веревкой на шее, которую перекинули через ржавый крюк, словно бы и ввинченный в потолок для этих целей.

Южин замолчал и отошел к стене. Кира вела за ним свет фонаря.

«Проход обрежем», – решил Тарас, а Южин уже продолжил:

– Казалось бы, ничего странного. Предновогодняя суета – обычное время для решивших покончить с жизнью. Да только комната, в которой мы сейчас находимся, спрятана на стыке двух коридоров, что соединяют сектора здания. Добраться сюда, в боковой кабинет рентгенографии на втором этаже, отыскать крюк и закрепить на него петлю? Зачем эти сложности? – Южин хлопнул ладонью по стене, с нее посыпалась пыль и заискрилась в свете фонаря. – Можно долго спорить о мотивах и странностях. Но есть еще кое-что. Руки висельника были связаны. Спереди.