Край бесконечности - [36]

– В сессии осталось восемнадцать минут, – заметил я. – И я могу продлить ее до двух часов, если потребуется.

– Я имею в виду, закончим ли мы вообще когда-нибудь? Вот что я хотела спросить.

Славно. Это пропуск в умозрительную область, которой мы прежде не касались. Я действительно не знаю, что Лаура скажет в следующий момент. Пока женщина собирается с мыслями, многократно пересматриваю и анализирую запись утреннего разговора с Тайвордом Бранко; я очень доволен, что запись никоим образом, ни малейшим намеком не облегчает предсказание будущих слов Лауры Стэнсфорд.

МЕСТНОСТЬ походила на пейзажи классического вестерна или, скорее, неоклассического – не столько на черно-белую калифорнийскую глушь, сколько на подлинно дикую прерию, что снимали во всех позднейших имитациях. Это была пустая, сухая земля, кое-где усеянная бледно-зелеными пятнами кустарников вперемежку с обнаженными пластами красного камня. Прямо перед Тайвордом Бранко цепочкой вышагивали муравьи.

Муравьи были роботами из пластика и металла, каждый размером с небольшую кошку. Двигатели и батареи располагались в задней, удлиненной части; информационные процессоры – в центральной сфере; сверла, вибромолотки и отсосы помещались в «голове», похожей на букву «С». У каждого имелось по шесть лап с несколькими подвижными суставами, на которых они проворно передвигались, и если падали на спину, то просто переворачивали конечности и продолжали свой путь.

Каждый муравей нес в портах четыре электрета, питаясь от одного из них. Остальные три подзаряжались во время работы в угольных слоях, всасывали энергию, которая оставалась после сверления, измельчения и бурения. Каждый робот тащил за собой на поворачивающейся повозке с колесами серый металлический цилиндр, с обоих концов соединенный шлангами с моторным отсеком насекомого.

Никакой эстетики в их облике не было. Машины олицетворяли воплощенную функциональность.

Муравьи сползали с транспортерной ленты из шахты и направлялись в крытый павильон, ведший к загрузочной станции, металлическому строению размером с небольшой дом.

Из четырех невысоких дверных проемов, расположенных в основании станции и похожих на лишенные створок лазы для домашних питомцев, вышагивала еще одна шеренга муравьев; бесконечная лента поднимала наверх поток одних роботов и опускала других «в поле», на два километра вглубь и на четыре – в сторону.

Загрузочная станция была снабжена примерно тысячью приставных площадок, куда машины сваливали заряженные электреты и цилиндры со сжиженным углеводородом и где в случае необходимости производилась замена деталей, устранялись неполадки, загружалось программное обеспечение; муравьев с более серьезными повреждениями направляли на ремонтную стоянку, а вместо них на задание выходил запасной робот.

Восстановив изначальную форму, муравей получал разряженные электреты, в повозку – цилиндр с жидким кислородом, и примерно через пятнадцать минут после постановки в док мог отправиться с площадки обратно, к группе себе подобных, спускавшихся под землю.

И из всех этих муравьев только 2104/BPUDFUSOG – а, вот и он.

Тайворд медленно приблизился к поврежденному муравью и направил на него сигнальный щуп. Робот вышел из строя, ненадежно балансируя на оставшихся трех лапах. Его корпус был пробит, почернел от сажи, и только в двух пазах оставались электреты, один разрядился и мигал красным. Повозку робот уронил. 2104/BPUDFUSOG похромал на указанное Тайвордом место, затем отключился и рухнул набок, когда вышел из строя придававший ему равновесие гироскоп.

Температура корпуса была всего 28 градусов. Наверное, охладился во время долгого подъема на поверхность.

– Подбери его и погрузи на платформу, – велел Тайворд перевозчику.

Тот подкатился, поднялся высоко над своими колесами, навис над поврежденным муравьем и с мягким звуком работающих зажимов втянул его внутрь, как если бы механическая мать-черепаха затягивала искусственного лобстера.

Погрузчик последовал за человеком обратно к грузовику, закатился по трапу в кузов и закрепился там. Тайворд открыл рефрижератор в кабине и вытащил ленч. Пока машина ехала обратно на базу, он ел и неторопливо читал лог поврежденного муравья. Можно было отправить грузовик с погрузчиком одних, но он хотел осмотреть 2104/BPUDFUSOG лично: иногда так удавалось найти зацепку или какой-нибудь ключ, который мог исчезнуть или затеряться во время ремонта. Правда, на этот раз Тайворд ничего не заметил, кроме того, что муравей невероятно сильно поврежден. Еще чуть-чуть – и робот просто не вернулся бы. По крайней мере это дело было хорошим предлогом уехать из офиса.

2104/BPUDFUSOG уже передал свои записи, но вмятины и осадок на корпусе могли дать дополнительную информацию об условиях, последовавших за поломкой инструментов.

Из всех роботов, похороненных под обвалом, этот зарылся глубже остальных в угольный пласт, и только случайность могла объяснить тот факт, что, когда шахта обрушилась на него и почти сотню его сородичей, насекомое на всех парах мчалось на поверхность. Впрочем, такая удача могла иметь и другое объяснение: возможно, муравей знал что-то, о чем стоило рассказать другим роботам. Их физическая оболочка и программная начинка постоянно улучшались путем намеренной вариативности для отработки различных идей. Муравей с таким долгим опытом выживания мог обеспечить настоящий прорыв в деле предсказания обвалов.