Краткое содержание произведений русской литературы I половины XX века - [53]

Воспоминание следующее. Под конец рабочего дня в комнате Зилова и Саяпина появляется разгневанный Кушак и требует от них объяснения по поводу брошюры с информацией о реконструкции на фарфоровом заводе. Выгораживая Саяпина, который должен вот-вот получить квартиру, Зилов берет на себя всю ответственность. Только внезапно появившейся жене Саяпина удается погасить бурю, уведя простодушного Кушака на футбол. В этот момент Зилову приходит телеграмма о смерти отца. Он решает срочно лететь, чтобы успеть на похороны. Галина хочет ехать вместе с ним, но он отказывается. Перед отъездом он заходит в «Незабудку», чтобы выпить. Кроме того, здесь у него назначено свидание с Ириной. Свидетельницей их встре­чи случайно становится Галина, которая принесла Зилову плащ и портфель для поездки. Зилов вынужден признаться Ирине, что он женат. Он заказывает ужин, откладывая отлет на завтра.

Воспоминание следующее. Галина собирается к родственникам в другой город. Как только она уходит, он звонит Ирине и зовет ее к себе. Неожиданно возвращается Галина и сообщает, что уезжает на­всегда. Зилов обескуражен, он пытается задержать ее, но Галина за­пирает его на ключ. Оказавшись в западне, Зилов пускает в ход все свое красноречие, пытаясь убедить жену, что она по-прежнему дорога ему, и даже обещая взять на охоту. Но слышит его объяснение вовсе не Галина, а появившаяся Ирина, которая воспринимает все сказан­ное Зиловым как относящееся именно к ней.

Воспоминание последнее. В ожидании друзей, приглашенных по случаю предстоящего отпуска и утиной охоты, Зилов выпивает в «Не­забудке». К моменту, когда друзья собираются, он уже довольно силь­но пьян и начинает говорить им гадости. С каждой минутой он расходится все больше, его несет, и в конце концов все, включая Ирину, которую он также незаслуженно оскорбляет, уходят. Остав­шись в одиночестве, Зилов называет официанта Диму лакеем, и тот бьет его по лицу. Зилов падает под стол и «отключается». Через неко­торое время возвращаются Кузаков и Саяпин, поднимают Зилова и отводят его домой.

Припомнив все, Зилов и в самом деле вдруг загорается мыслью покончить жизнь самоубийством. Он уже не играет. Он пишет запис­ку, заряжает ружье, разувается и большим пальцем ноги нащупывает курок. В этот момент раздается телефонный звонок. Затем незаметно появляются Саяпин и Кузаков, которые видят приготовления Зилова, набрасываются на него и отнимают ружье. Зилов гонит их. Он кри­чит, что никому не верит, но они отказываются оставить его одного. В конце концов Зилову удается их выдворить, он ходит с ружьем по комнате, потом бросается на постель и то ли смеется, то ли рыдает. Через две минуты он встает и набирает номер телефона Димы. Он готов ехать на охоту.

Венедикт Васильевич Ерофеев 1938-1990

Москва – Петушки и пр. Поэма в прозе (1969)

Веничка Ерофеев едет из Москвы в подмосковный районный центр под названием Петушки. Там живет зазноба героя, восхитительная и неповторимая, к которой он ездит по пятницам, купив кулек конфет «Васильки» в качестве гостинца.

Веничка Ерофеев уже начал свое странствие. Накануне он принял стакан зубровки, а потом – на Каляевской – другой стакан, только уже не зубровки, а кориандровой, за этим последовали еще две круж­ки жигулевского пива и из горлышка – альб-де-десерт. «Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше, что ты пил?» Герой не замед­лит с ответом, правда, с некоторым трудом восстанавливая последова­тельность своих действий: на улице Чехова два стакана охотничьей. А потом он пошел в Центр, чтобы хоть раз на Кремль посмотреть, хотя знал, что все равно попадет на Курский вокзал. Но он и на Курский не попал, а попал в некий неведомый подъезд, из которого вышел – с мутной тяжестью в сердце, – когда рассвело. С патетическим над­рывом он вопрошает: чего же больше в этой ноше – паралича или тошноты? «О, эфемерность! О, самое бессильное и позорное время в жизни моего народа – время от рассвета до открытия магазинов!» Веничка, как он сам говорит, не идет, а влечется, преодолевая похмельную тошноту, на Курский вокзал, откуда отправляется электрич­ка в желанные Петушки. На вокзале он заходит в ресторан, и душа его содрогается в отчаянии, когда вышибала сообщает, что спиртного нет. Ею душа жаждет самую малость – всего-то восемьсот граммов хереса. А его за эту самую жажду – при всем его похмельном мало­душии и кротости – под белы руки подхватывают и выталкивают на воздух, а следом и чемоданчик с гостинцами («О звериный оскал бытия!»). Пройдут еще два «смертных» часа до отправления, которые Веничка предпочитает обойти молчанием, и вот он уже на некотором подъеме: чемоданчик его приобрел некоторую увесистость. В нем – две бутылки кубанской, две четвертинки российской и розовое креп­кое. И еще два бутерброда, потому что первую дозу Веничка без за­куски не может. Это потом вплоть до девятой он уже спокойно без нее обходится, а вот после девятой опять нужен бутерброд. Веничка откровенно делится с читателем тончайшими нюансами своего спосо­ба жизни, то бишь пития, плевал он на иронию воображаемых собе­седников, в число которых попадают то Бог, то ангелы, то люди. Больше всего в его душе, по его признанию, «скорби» и «страха» и еще немоты, каждый день с утра его сердце источает этот настой и купается в нем до вечера. И как же, зная, что «мировая скорбь» вовсе не фикция, не пить кубанскую?