Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов - [20]

______________

* 1 Авидский залив иначе назывался заливом Святого Георгия Систского, по находившемуся при нем городу Систу. Carol. du Fresn. ad h. I.

** 2 Оттон Фризингенский о Хировакхийской долине говорит так: vallem quandam juxta oppidulum Cherevach dictum, campi viriditate laetum, amniculi cujusdam medio decursu conspicuam attigimus, cujus loci amoenitate capti omnes, illo tentoria figere et ibi pausare constituimus.

*** 1 См. Вриенн. стр. 139, 140; прим. 2.

**** 2 О прочности и высоте башен и стен Византии Гунтер (in Hist. Cpolit. с. 15) говорит следующее: Est enim civitas triangula, habens in quolibet latere magnum milliare vel amplius, ex ea parte, qua terram attingit, vasto aggere et muro firmistimo tripliciter clausa. Turres habens per circuitum sui excelsas et fortes, adeo sibi invicem propinquas, ut puer septennis de una turri ad alteram pomum valeat jaculari. Потом ниже: Ex ea parte, quoniam agger esse non potuit, propter frequentiam portus, qnem habet tutissimum ac celeberrimum, muri sunt alti admirandae spissitudinis, et turres densae, eductae ad tantam celsitndinem, ut quivis in culmen ipsarum aspectum dirigere perhorrescat.

15. Это так. Находясь в упомянутом предместье, Конрад послал передать царю объяснение почти в тоне глубокого сокрушения. Вот его содержание: "Всякому человеку с умом надобно, государь, смотреть не на дело само по себе, а на цель, с которой оно особенно совершается. Кто предзанят какой-нибудь мыслью, тот часто и доброго не хвалит, и явно худого не порицает. Между тем бывает иногда, что от врагов, сверх чаяния, мы получаем добро, а от друзей испытываем зло. Итак, не обвиняй нас в тех преступных действиях, которые недавно совершены в твоей земле толпами нашего войска, и не досадуй на это, потому что не мы сами были причиной того,- это произведено безумной стремительностью толпы, своевольно покушавшейся на такие преступления. Ведь где блуждает и скитается иноземное и пришлое войско,- либо для обозрения страны, либо для добывания необходимых припасов; там подоб-{81}ные преступления с обеих сторон, думаю, естественны". Так говорили алеманы. А царь, приняв их слова в смысле ироническом, отвечал следующее: "И нашему величеству небезызвестно, что стремительность толпы есть явление, всегда неудобоправимое и необузданное. Потому-то, конечно, мы, не связанные ни обещанием и ничем другим, озаботились, как бы не обидеть вас, как бы, то есть, вам, людям иностранным и пришлым, пройти по нашей земле безвредно, боясь нарушением долга гостеприимства навлечь на себя невыгодное между людьми мнение. А что вы, как мудрецы, умеющие хорошо исследовать природу вещей, представляете такие дела не подлежащими обвинению,- за то мы даже благодарим вас, потому что вперед не будем уже стараться удерживать народного порыва и свалим все на безумие толпы, чему вы научили нас добрым своим примером. В этом случае вам выгоднее будет не ходить вразброд и не скитаться так по чужой земле; ибо если это будет принято и с обеих сторон предоставится народным толпам увлекаться своими порывами, то иностранцы, естественно, потерпят много от туземцев". С этими словами царь отпустил послов Конрада. Между тем, видя, что римское войско по количеству гораздо менее войска варваров, а по знанию военного искусства и твердости в сражениях далеко превосходнее его, придумал следующее. Он приказал Просуху, Чикандилу и многим другим римским военачальникам {82} взять с собой достаточное число войска и, поставив его прямо против алеманов, построить так: нефронтовую и как бы сборную часть армии поместить далее, около четвертого знамени, потом поставить тяжеловооруженных и латников, затем быстролетных наездников и, наконец, впереди - скифов вместе с персидскими и римскими стрелками. Римляне так и сделали, и алеманы, лишь только увидели это, с сильным раздражением и шумом пустились на них. Тут произошло упорное сражение и великое побоище алеманов, потому что римляне искусно встречали нападение своих противников и убивали их. Между тем Конрад, еще не зная об этом событии, надменно сидел в лагере и далеко простирал свои надежды. Поэтому царь, желая посрамить прежнее его высокомерие, отправил к нему письмо следующего содержания: "Каждому из нас долженствовало быть хорошо известно, что как конь, если он не слушается узды, не только не может быть полезен всаднику, но еще часто вместе с собой низвергает его в бездну, так и войско, если оно не повинуется военачальникам, большей частью подвергает опасностям правителей. Поэтому нам не следовало бы позволять своим войскам - тому и другому - увлекаться собственными порывами. Но как ты, - не знаю, по какому побуждению, - первый пренебрег этим правилом, а через то заставил по необходимости следовать новому образу мыслей и наше величество, сколь ни дружески были мы располо-{83}жены к тебе, то теперь сообрази, к чему привело вас это своеволие толпы. Мне доносят, что и небольшое римское войско, схватившись с немалочисленным войском алеманов, привело его в худое состояние, потому что туземец у себя дома большей частью одолевает пришельца и иностранца. А между тем за такое буйство нам даже нельзя будет и наказать свою толпу. Да и как это можно, когда мы однажды позволили им следовать собственной воле? Итак, если тебе угодно,- опять скажу,- надобно обоим нам крепко держать бразды власти и обуздывать порывы своих войск; а неугодно - пусть все остается в нынешнем положении. По крайней мере, мы ясно высказали вам, что делается".