Краткая Воровская ЭНциклопедия - [38]
Синагогальные собрания евреев, общинные сходки русских крестьян, пасторские проповеди в немецких колониях, съезды-ярмарки у кочевых народов тундры и тайги глушили все то, что выходило за рамки принятого обществом поведения.
Подобное было не вмешательством, а отлаженным веками регулятором человеческих отношений, оно наполняло их теплотой и безболезненным встраиванием в житие. Вот посмотрите, сейчас Германия принимает сотни тысяч немцев — переселенцев из стран СНГ и замечено, что не превалирует общение по месту выезда (региона, города, страны), но до сих пор существенна та связь, которая сохранилась у старых людей по месту довоенного жительства (деревни волжских, черноморских, волынских, закавказских поселений). Почему? Да потому что эти прошлые, не разрушенные связи были богаче, чувственнее, религиознее и духовнее. Каждый юноша в колонии знал, что он женится, каждая девушка — что обязательно выйдет замуж. Жизнь наполняли связывающие воедино обычаи, ритуалы: посмотрите, насколько богат и торжественен институт сватовства у славянских народов, насколько регламентировано поведение шахденов (сватов) у восточно-европейских евреев и т. д. Анализируя трагические страницы в истории многих народов (к примеру еврейские, армянские, месхо-турец-кие погромы, вакханалии при вхождении армии-победительницы советской на территорию Пруссии во Вторую мировую войну), мы найдем там тьму садистских случаев, но без маньячного оттенка.
Криминологи не заметили, что из пойманных за последние десятилетия сексуальных маньяков ни один не был верующим (православным, католиком, мусульманином, буддистом), ни один не принадлежал к общинам староверов, группам протестантов, баптистов, свидетелей Иеговы, менонитам и т. д. Все маньяки сплошь атеисты-материалисты. Их никогда не посещала до ареста Молитва. Маниакальность — это не плавный переход, а обрыв в неосознанную в первобытную дикость индустриального общества и попытка у многих, при этом успешная, культивировать животную охоту. От охоты на зверей она отличается только речью; погоня за жертвой «захватывает», «влечет», «не может остановить», подбираются орудия — ножи, веревки, пыточные машины. Наше мышление так пронизано гегелевской причинно-следственной связью, что от нее мы не можем отделаться, и причину начинаем искать в детстве, условиях, родителях. Маньяки, стоит их поймать, начинают впридачу с родственниками и писателями описывать свои деяния в стиле «Жизни двенадцати Цезарей» Светония. В этом им помогает Зигмунд Фрейд — апостол таинственного, скрытого, накладывающего отпечаток из детского подсознания на все последующие поступки преступника. Маньяки это хорошо усваивают и так же, как писатели, находят причины своих преступлений в прошлом.
Краснодарский маньяк Анатолий Сливко так начинал по версии В. Бута: «Шел однажды Сливко по улице своего города, увидел толпу, подошел, пробрался вперед и перед ним открылось зрелище трагическое: на мостовой лежал мальчик — жертва уличного происшествия. У него было прекрасное лицо. Удивительно чистая, выглаженная школьная форма, белоснежная рубашка, пионерский галстук, черные брюки и черные ботинки с блестящими массивными носками. Когда глаза остановились на этих ботинках, а потом на крови, у Анатолия Сливко произошел оргазм»[5].
Ростовский Андрей Чикатило так поведал о своих первопричинах: «Родился я. на Украине в Сумской области, где еще помнят о голоде 30-х годов — специально организованном голоде. Вот там я и родился, вот там я и познал голод. И людоедство было. Нас, маленьких, родители все пугали людоедством. Закончил школу в деревне. Направлял на учебу все силы. Я учился и видел расстрелы. И бомбежки видел. И трупы видел, и руки разбросанные. Складывали их на подводы. Хоронили. Пухлый от голода лазил по бурьянам»[6].
У иркутского маньяка Василия Кулика вообще пусто в душе: «Мне не жаль своих жертв и раскаянье ко мне не приходит. Как-то не думаю о тех, кого убил»[7].
Осозновая свои преступные деяния, маньяки их объясняют тяжелым детством (А.Р. Чикатило), необычностью увиденного (А. Сливко), душевной черствостью (В. Кулик). Писатели подключают и природу и родовые приметы, им вторят родители и знакомые: «Фу, дьявол!», — испуганно произнесла женщина и, перекрестившись, побежала к хате. В это время, перекрывая шум дождя, послышался крик новорожденного», — так описывается появление Андрея Чикатило на свет[8]. Мать Василия Кулика Феодосия Степановна рассказывает: «Врач Шергина, которая меня консультировала, сказала, что мне рожать нельзя, что тот, кого я рожу, будет не человек. Я все же решила родить, и роды длились у меня с 10 по 17 января. Они прошли под наркозом. Когда я впервые увидела новорожденного, то ужаснулась: был он очень маленький, без ногтей, уши вдавленные, большой живот пульсировал так, что казалось, лопнет. Он появился на свет недоношенным, семимесячным. До полугода его не купали, так как кожа от воды начинала чернеть. Только в шесть месяцев он стал походить на ребенка»[9].
Американский коллега украинца Чикатило Тед Банди, убивший почти столько же женщин и девушек, сказал в интервью психологу Джиму Добсону истину: «Я хочу, чтобы люди поняли — я был нормальным человеком, не сумасшедшим. Люди должны понять, что те, кто попал под влияние насилия, не являлись монстрами от рождения. Мы ваши сыновья и ваши мужья, мы жили в обычных семьях»
Автор — социолог, диссидент, эмигрировавший из СССР, не понаслышке знает уголовный мир Сибири. Его очерки — о занятных и поучительных криминальных историях и судьбах, лагерном быте, порядках и нравах. Книга отличается меткостью психологических наблюдений и беспощадностью социального анализа. Рассчитана на широкий круг читателей.
Сказочный сюжет поисков Василисы Прекрасной обретает иную жизнь в наши дни: сама Василиса идет на розыски своего любимого — Царевича. Идет по дорогам России, по окопам чеченской войны и возвращает своего суженого к жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Между криминальным и легальным миром не существовало никаких жестких барьеров, хотя крымские гангстеры и являли впечатляющие образцы беспощадности и беспредела. Многие из них погибли, так и не вкусив прелестей неба в клеточку. В книге обрисованы и другие яркие и неповторимые черты и картины из жизни братвы Крыма за последнее десятилетие.
Ройстон Блэйк работает начальником охраны ночного клуба «Хопперз». Он гоняет на «Капри 2. 8i» и без проблем разгуливает по Мэнджелу, зная, что братва его уважает. Но теперь по городку ходит слух, что Блэйк поступил не по понятиям и вообще сдулся. Даже Сэл об этом прознала. Более того, ему на хвост сели Мантоны, а закончить жизнь в их Мясном Фургоне как-то совсем не катит. Желая показать, что у него еще полно пороха в пороховницах, Блэйк разрабатывает стратегию, которая восстановит его репутацию, дарует внимание женщин и свяжет с чужаком – новым владельцем «Хопперз».
Будни дилера трудны – а порою чреваты и реальными опасностями! Купленная буквально за гроши партия первосортного товара оказывается (кто бы сомневался) КРАДЕНОЙ… притом не абы у каких бандитов, а у злобных скинхедов!Боевики скинов ОЧЕНЬ УБЕДИТЕЛЬНЫ в попытках вернуть украденное – только возвращать-то уже НЕЧЕГО!Когда же в дело впутываются еще и престарелый «крестный отец», чернокожие «братки», хитрые полицейские, роковая красотка и японская якудза, ситуация принимает и вовсе потрясающий оборот!
Джек Райан – симпатичный бродяга, чьи интересы лежат только вне закона. В поисках лучшей жизни он отправляется на Гавайи. Там Джек устраивается на работу в одну строительную организацию, руководит которой Рей Ритчи. Бизнес Ритчи нельзя назвать полностью официальным, так как он возводит свою недвижимость, не обращая внимания на постоянные протесты местных жителей. Понятно, что работа на такого типа не может принести ничего, кроме больших неприятностей, особенно такому шустрому парню, как Джек. И уже скоро правая рука Ритчи, Боб, советует ему убраться с острова подобру-поздорову.