Краткая история. Война Алой и Белой розы - [36]
Более того, военное превосходство Эдуарда подкреплялось мастерством опытных ветеранов вроде барона Фоконберга. Искусное применение Фоконбергом при Таутоне лучников заставило воинов партии Ланкастеров напрасно тратить стрелы, выпуская их из невыгодного положения, с недолетом. Похоже, в ходе обоих сражений командование Йоркской армии успешно спровоцировало Ланкастеров на неразумные атаки. Граф Уорик, невзирая на поражение при Сент-Олбансе в феврале 1461 года, также показал себя отважным и деятельным военачальником, в то время как при Таутоне важнейший вклад в победу сторонников Йоркской партии внесло вступление в битву герцога Норфолка.
Сохранилось мало вещественных памятников сражений Войны Алой и Белой розы. Запечатленный здесь монумент увековечивает память о битве при Таутоне в 1461 г. и гибель барона Рэндольфа Дакра
Йоркисты выигрывали и от наличия в их руках королевских военных ресурсов, причем даже прежде получения власти в июле 1460 года. Должность наместника в Ирландии обеспечивала Йорку законное положение и власть во взаимоотношениях с англо-ирландской аристократией, хотя жалованье в сумме 2500 фунтов в год редко выплачивалось полностью. Комендантский пост Уорика в Кале и его главенство на море помогали графу собирать подати и привлекать займы, пользуясь публичным авторитетом короны наряду с высоким личным положением. В равной степени положение Невиллов в Уэст-Марч, ведущих действия против Шотландии, позволяло им набирать в свои дружины солдат на деньги казны. Жалованье Солсбери, 1250 годовых с 1455 года, равнялось чистому доходу с его земель по подсчету 1436 года. Как отмечал Майкл Хикс, возможность официально контролировать общественные ресурсы превращала сторонников Йорка в «сверхмогущественных подданных» и давала им средства для успешного противодействия короне [89].
Участники Йоркской партии также, возможно, пользовались преимуществом в плане качественного состава их войск. Рыцарское самосознание, культивируемое баронами Йоркской партии в начале 1461 года, вполне могло сыграть важную роль в привлечении под их знамена людей, мыслящих по-военному. Сэр Роберт Огл, рыцарь из Дарема, наживший большой опыт в боевых действиях на границе как под началом Невиллов, так и Перси, играл важную роль в войске графа Уорика при Сент-Олбансе в 1455 году и, по всей вероятности, привел с собой значительный контингент бойцов с пограничных земель в поддержку дела Йорков при Таутоне. Успехом в привлечении под свои знамена бургундских рыцарей, тяжеловооруженных всадников и пушкарей Уорик и Эдуард были в значительной степени обязаны сложившейся у баронов Йоркской партии репутации настоящих рыцарей, умеющих воевать и побеждать. Бургундские пушкари сыграли важную роль в подавлении сопротивления приверженцев Ланкастеров в укрепленных пунктах Нортумберленда в 1462–1464 годах. Наконец, боевое мастерство личного состава гарнизона Кале, где с 1455 года комендантом служил Уорик, тоже в изрядной степени обеспечивало йоркистам военное преимущество над противником. Невзирая на дезертирство Эндрю Троллопа у Ладфордского моста и сопротивление солдат из числа сторонников Ланкастеров в замках Хэммес и Гин[90], при высадке в Кенте в июне 1460 года графов Йоркской партии сопровождало много людей из гарнизона Кале. Военные ресурсы самого Кале с его крупнейшим из находившихся в распоряжении английских королей арсеналов, с артиллерийскими орудиями самых разных типов и калибров, помогали режиму Йорков эффективно действовать против мятежников из числа приверженцев Ланкастеров в период с 1461 по 1464 год.
Военная и рыцарская репутация участников Йоркской партии резко контрастирует с боевыми качествами сторонников Ланкастеров. За исключением Сомерсета и Эндрю Троллопа с его всеевропейским статусом «весьма искушенного воина», успешных командиров среди баронов партии Ланкастеров явно не хватало [91]. Более того, скоро их армии стали считаться противоположностью рыцарства, а о простых солдатах у современников сложилось весьма нелицеприятное мнение как о бандитах и врагах общего блага. Армия королевы Маргариты, по всей вероятности, предавалась грабежам на протяжении всего следования по Большой северной дороге, вселяя страх в души южан, в особенности лондонцев. Аббат Уэтхэмстид живописует, как солдаты грабили город Сент-Олбанс, и утверждает, будто сам монастырь спасло лишь заступничество великомученика[92]. Этот страх и мнение о войске Ланкастеров как о хищниках и разбойниках немало способствовали решению лондонцев закрыть ворота столицы перед армией Маргариты в феврале 1461 года. Более того, действия командиров из стана приверженцев Ланкастеров после второй битвы при Сент-Олбансе только усугубили их репутацию людей жестоких и чуждых благородства. Бессудная расправа с сэром Томасом Кириеллом, ветераном Столетней войны, и лордом Бонвиллом, которые остались с королем Генрихом, когда бежали остальные их товарищи из Йоркской партии, вызвала всеобщее осуждение.
Различие в восприятии мотивов и действий армий Йорков и Ланкастеров в первые месяцы 1461 года — основная причина успеха первых. Выражаясь проще, Йорки победили в пропагандистской войне. Эдуард и, вероятно, в изрядной степени граф Уорик сделались «идолами множества»; при этом достижения участников Йоркской партии в значительной мере обусловливала поддержка простого люда. В особенности это утверждение верно в отношении Лондона и юго-восточных областей, но отчасти свою роль сыграла и деятельность Уорика как коменданта Кале. С 1457 года и далее он поддерживал там самое настоящее пиратство — определенное подспорье для чахнущих кентских портов. Граф к тому же не жалел средств на добрые дела: он посылал подарки и принимал их от ведущих горожан в Кенте и в Лондоне, а его двор славился гостеприимством.
