Краткая история. Война Алой и Белой розы - [13]
Макфарлейн проявлял меньше снисхождения. По его мнению, неспособность Генриха VI править должным образом послужила причиной Войны Алой и Белой розы; он не хотел или, более вероятно, не мог должным образом делать королевское дело. Бертрам Вольф, однако, оспаривает мнение о создании своего рода вакуума в сердце государственной системы на этом временном отрезке. Он признает, что, невзирая на «чрезмерно ранний интерес к делам государственным, проявившийся еще около 1434 года», Генрих не занимался вопросами правосудия и патронажа с должным тщанием. Вольф замечает, что в одном важнейшем аспекте — в войне с Францией — «извращенное своеволие» короля повлекло за собой катастрофические последствия. Генрих стремился к миру любой ценой, и его «собственное упорство раскалывало, деморализовало и стреноживало усилия англичан, отчего всё в итоге обернулось поражением и взаимными упреками» [40].
Данное мнение, в свою очередь, опровергал Джон Уоттс. Он скрупулезно очертил королевские обязанности эпохи позднего Средневековья и ожидания, возлагавшиеся на короля современниками, указав на явную неспособность Генриха играть соответствующую его положению роль в управлении. Период его царствования как взрослого человека до 1450 года сделался свидетелем попытки советников (в особенности Уильяма де ла Пола, графа, а позднее герцога Суффолка) скрыть недостатки короля за величественным фасадом королевской власти. Однако государственный механизм не мог действовать без деятельного взрослого правителя; соответственно, после поражения во Франции королевство погрузилось в полный беспорядок.
Действительная картина правления Генриха VI с 1437 по 1450 год, по всей вероятности, располагается между крайними точками зрения, обозначенными Уоттсом и Вольфом. В первую очередь для современников было совершенно очевидно, что Генрих VI годился в короли куда меньше, чем его отец или даже дед. На всем протяжении 1440-х годов по стране ходили слухи, будто король ведет себя точно дитя и не обладает качествами достойного правителя. В 1437 году, войдя в возраст, ему передали контроль над оказанием покровительства подданным, однако дела государственные, в особенности ведение войны, в основном остались в ведении совета. К 1441 году официальное влияние его членов на короля стало ослабевать, а предпринятая спустя три года попытка поставить под контроль вопросы оказания патронажа провалилась. В ней отражалось подспудное беспокойство из-за расточительности короля и излишне щедрых пожалований членам его двора.
Вместе с тем мы можем выявить некоторую последовательность в поведении Генриха даже в свете вопросов патронажа и королевской милости. Королю верно служила группа придворных, лично связанных с ним и безоговорочно преданных дому Ланкастеров и памяти Генриха V. Его сын щедро награждал их. Личности вроде Суффолка и Джеймса Файнса (члена королевского двора с 1438 года, впоследствии камергера как королевы Маргариты, так и самого короля) сыграли активную роль в войне во Франции и старались лично укреплять там позиции династии Ланкастеров. Такие люди, как правило, демонстрировали стремление исполнять волю короля (в особенности с 1444 года, при основании двух колледжей короны, Кембриджа и Итона) и поддерживать публичный авторитет государя на местах. Генрих последовательно вознаграждал эту верную службу.
Куда важнее, однако, бесспорный факт: к 1445 году король был настроен на заключение мира с Францией любой ценой. До этого времени существовало общее мнение, будто вести переговоры надлежит с позиции военной силы. Тайное предложение Генриха французам в декабре 1445 года — сдать графства Анжу и Мэн — разрушило его. И тут перед людьми вроде Суффолка и герцогов Йоркского и Сомерсета возникло затруднение: стоит ли поддерживать и проводить новую политику короны, если она идет вразрез с позицией приверженцев династии Ланкастеров и защитников наследия Генриха V — его завоеваний и английского присутствия во Франции? Сколь сильные волнения вызвал выбранный королем курс, можно почувствовать на примере необычного выступления Суффолка перед парламентом 1445 года с заявлением, что Турское перемирие и любые предложения уступок территорий и титулов исходили от короля, а не от него. Позднее, в апреле 1446 года, палата лордов официально заявила, что желание мира и запланированная встреча между Генрихом и Карлом VII — исключительно мнение короля [41]. Словом, мы видим, что Генрих VI, очевидно мало интересуясь повседневными делами управления королевством и не выказывая особой готовности исполнять данные при коронации обещания, своим упорным стремлением к миру с Францией направил государство Ланкастеров на новый путь, в итоге приведший его к катастрофе.
Последствия первоначального небрежения делами со стороны короля, а потом его пагубного вмешательства в 1445 году очевидны относительно как войны с Францией, так и поддержания устойчивости государственного строя Англии. С конца 1430-х до 1443 года пожар войны поддерживался за счет союза крупнейших сеньоров (за весьма примечательным исключением в лице герцога Глостера) и средств, получаемых от кардинала Бофорта в виде займов. Проводившиеся в 1439 году под руководством Бофорта и архиепископа Кемпа мирные переговоры не дали никакого результата. Парламент того года сделался свидетелем нападок на Бофорта со стороны Глостера, выступавшего противником влияния кардинала и проводимой им политики, но и это ни к чему не привело. В июне 1440 года наместником Нормандии назначили вовсе не Глостера, а Ричарда, герцога Йоркского.
