Краткая история Русского Флота - [15]
Швеция, с страшными усилиями выносившая тяжелую борьбу с Россией, наконец, обнаружила склонность к миру, и в 1718 г. уполномоченные обеих воюющих держав собрались на Аландских островах. Но начатые переговоры не обещали успеха, потому что Швеция не склонялась на тяжелые для нее земельные уступки, требуемые Петром. Чтобы сделать ее сговорчивее, Петр, по совету своих уполномоченных: Брюса и Остермана, решил употребить против неприятеля «сильное действо».
В следующем 1719 году Апраксин с флотилией, состоящей из 132 галер и 100 так называемых островских лодок, на которых находилось до 26.000 сухопутного войска, под прикрытием корабельного флота, прошел Аландский пролив. Высадившиеся отряды действовали начиная от города Гефле на севере до Нордчепинга на юге. Народ роптал на правительство, медлившее с заключением мира, и королева Ульрика-Элеонора, вступившая на шведский престол по смерти брата своего Карла XII, просила Петра приостановить военные действия.
Успехи нашего корабельного флота в этом году были не менее значительны. Эскадра, зимовавшая в Ревеле и состоявшая из 3 кораблей, 3 фрегатов и пинка, с расходом льда, выйдя в море под начальством капитан-командора Фангофта, сделала высадку на Эланд для добывания «добрых языков», то есть людей, хорошо знающих местные военные средства, и у самых берегов Швеции захватила 13 призов. Причем от шкипера одного из этих судов было получено важное сведение о скором выходе из Пиллау в Стокгольм трех военных шведских судов, отправляющихся для конвоя нескольких купеческих кораблей. Капитан Наум Акимович Сенявин, прибывший с этим известием в Ревель, на другой же день вышел оттуда в море с отрядом из 6 кораблей и шнявы.
Через девять дней по выходе из Ревеля, 24 мая между Эзелём и Готско-сандо Сенявин встретил шведский отряд из трех военных судов под командою капитан-командора Врангеля и после жаркой перестрелки ядрами и картечью заставил все три судна спустить флаги. Суда эти были: 50-пушечный корабль, 36-пушечный фрегат и 12-пушечная бригантина. Эта первая наша настоящая морская победа привела в восхищение Петра, и он щедро наградил как самого Сенявина, так и всех участвовавших в битве.
Возрастающее морское могущество России возбудило завистливые опасения Англии и заставило ее противодействовать успехам Петра. Под влиянием англичан, наши союзники: Пруссия и Дания поспешили заключить со Швецией мир, не прерывая однакоже дружественных сношений с Россией. Сама Англия, также не объявляя России войны, готовилась отправить в Балтику сильный флот. Такие угрожающие политические обстоятельства, возбудив энергию Петра и заставив его озаботиться обороною принадлежащих нам берегов, не уменьшили опасности Швеции, которую он намерен был побудить к миру повторением прошлогоднего разгрома. Начальствующему над армией в Финляндии Голицыну велено было двинуть галерный флот к аландским шхерам, а эскадре Фангофта из 7 кораблей и фрегата отправиться к Аландскому проливу и прикрывать переход через него галерного флота. Между тем, ожидая с открытием навигации 1720 г. появления в наших водах англо-шведского флота, Петр I вместе с Апраксиным значительно усилили оборону не только Котлина и Ревеля, но и Архангельска. Из опасения нападения англо-шведского флота Фангофт не мог подойти к Аландскому проливу, и потому галерный флот не пошел в шведские шхеры.
В аландских шхерах, близ острова Гренгама, 90 галер и лодок, под начальством самого Голицына, встретились с отрядом парусных судов и тремя галерами шведского флота. Голицын подошел к Гренгаму с намерением подождать между островами, когда стихнет ветер и можно будет напасть на неприятельские суда; но шведский адмирал сам двинулся атаковать наши галеры и отступлением их завлечен был в такое тесное место в проливе, между мелями и каменьями, в котором галеры получали значительные преимущества перед парусными судами. Видя невыгодное положение неприятеля, Голицын из отступления перешел в атаку и после жестокого артиллерийского боя четыре шведских фрегата взяты были абордажем, во время которого захвачено в плен более 400 человек шведов, а с нашей стороны убито и ранено более 300 человек. Одним из признаков жестокости боя служит то, что в числе наших раненых было 43 человека «опалённых» выстрелами неприятельских орудий. Гренгамская победа, одержанная в одно число с Гангутскою, празднована была в Петербурге в продолжение трех дней. Голицын получил «в знак воинского труда шпагу, а за добрую команду трость»; все другие участники битвы были награждены медалями.
Но подобные отдельные победы, как они ни были блистательны, не могли иметь решающего влияния на общий ход дел, и шведы, в надежде на помощь англичан, медлили заключением желаемого Петром мира. Петр хотя предусматривал невероятность вооруженного вмешательства Англии, но на всякий случай, из осторожности, принимал все меры к обороне своих берегов от неприятельского нападения. Для своевременного извещения о появлении английского флота в Зунд послан был особый агент, который, в случае прихода англичан, должен был сообщить об этом ближайшему нашему крейсеру. От него, через целый ряд крейсеров, сведение доходило до Дагерорда и оттуда, нарочно устроенными для этого береговыми сигналами, передавалось до Котлина.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.