Краткая история присебячивания. Не только о Болгарии - [3]

Драма «Кошки»

— Девочки, на прогулку!

И они потянулись за ней, за ворота посмотреть, что это за детскую площадку построила деревенская администрация на европейские деньги. «Девочки» — это с иронией, рожалые бабы, мать и дочь. Пошли, энергично задрав хвосты. Хотя считается, что они легко и быстро забывают родственные связи, Дурында и Лилька общаются, по мнению Светы, в стиле «мать и дитя». Впрочем, может и это — часть Светиного кошачьего мифа. Или шоу. Свето-представления. И не только для себя. Недаром Светин муж говорит, что в селе они теперь — достопримечательность: она разговаривает с кошками, а он, по московской богемной привычке, ночью жжёт свет и во двор выходит часа в три дня…

Шли, переговариваясь, то есть, не мяукая, а как-то бурча, не каждый раз обращаясь к Свете, но уверенные, что она понимает их гибкий язык. Они-то, казалось, понимают всё, что она говорит, даже на отвлечённые темы.

— Ну вот зачем она здесь? Бетон, дерево, пластик. Лучше б просто дороги покрыли. Сколько ребятишек в селе? Раз-два — и обчёлся. Так ведь и напротив церкви есть площадка, подновили бы — и гуляйте. Нет, надо освоить отпущенное, отчитаться!

В начале Дурында не хотела переходить дорогу, после операции она стала толстеть и реже уходит за ограду. Со Светой по поводу площадки не согласились. Внимательно осмотрели все аттракционы и пометили, как листовки приклеили для других кошек: мы здесь были. На всякий случай, вдруг повезет и на этой территории у них будет привилегия.

Котят у Дурынды с Лилькой было намного больше, чем детей в окрестной махалле — так в Болгарии по оставшейся восточной традиции называют компактные кварталы. В России сказали бы — концы деревни. Когда шесть лет назад Света, актриса на пенсии, сюда приехала и начала вживаться в чужую до этого жизнь, ни за что бы не подумала, что станет таким «антрепренёром-главрежем» большой кошачьей труппы. Не то что равнодушна, а и не любила она кошек, пускать в дом — подавно не думала. Пока Дурында пугливо не села на подоконник.

Конечно, когда живое существо таращится на тебя из-за стекла, отгораживающего недоступную вероятную еду и территорию, оно не выглядит слишком умным. Худая бродячая кошка получила свое ласковое имя, потому что в слове с суффиксами больше оттенков, чем в состоящем из одного корня. Хотя по части стратегии можно было бы и поспорить, кто тут Дурында. Сначала кошка заставила выносить ей корм и ставить воду, затем с ней вступили в доверительные и образовательные беседы — ну не может актриса с темпераментом жены главного режиссера терпеть отстранённого зрителя!

Потом началась эпопея с котятами. Первый помёт перенесли с торжественностью обновления дома, Лилька как раз из него. Создали берлогу из приличных чистых тряпок, освободив уголок мастерской (которая с тех пор превратилась в Кошкин дом). Дурында усвоила преимущества комфорта и беременела с чёткостью минного взрывателя и постоянством народных праздников. Тем более, что папаш, привлечённых регулярно выставляемой едой, хватало. А вот обратные действия пробуксовывали, стратегии освобождения приусадебной территории от нашествия котят не было. Что, топить?!

Надо сказать, что сам-то Главреж (звание теперь, со временем, условно), вопреки наименованию и профессиональным привычкам, не был жестоким и кровожадным. Поэтому для решения проблем стали привлекать окружающих. Они тоже отказались топить. Пока думали, котят становилось все больше, пристроить в доверчивые руки удалось только парочку. Главреж получил новое прозвище — Грауэрман, по имени когда-то лучшего роддома Москвы. Найденное паллиативное решение — развозить подросших котят по окрестностям и подбрасывать их в заброшенные дома — не успевало разгрузить придомное пространство.

…Подобные тупики встречались в отечественной истории и раньше. Вот, к примеру, тоже интеллигентный человек, переводчик Агаты Кристи. Жил у них с мамой кот, украшал четырехкомнатную квартиру в сталинской высотке над метро «Красные ворота». На лестничной площадке элитного дома мама обнаружила еще одного несчастного котенка. Взяли и его. А он, подросши, оказался кошечкой. В общем, к моменту отхода мамы в мир иной их было уже семнадцать. Переводчик не стал противиться памяти матери, только, наконец, отделил котов от кошек, в разных комнатах у него стояли коробки для каждой особи, комнаты надежно закрывал. Но все равно запах проникал на многие этажи до того бывшим элитным дома, отчаявшийся раздать котиков переводчик в унисон фамилии получил прозвище Кошкинази. Многие животные от невозможности реализовать гормоны облысели. А вот интересно, если бы он не перевел «Мышеловку», кто бы у него размножился?..

Возвращаясь из промозглой Москвы в солнечную Болгарию, надо сказать, что к напрашивающейся спасительной идее хирургической операции и Света не сразу пришла. Только после того, как лишенные прежних котят мамаши стали их искать, залезая по ночам по москитным сеткам на второй этаж и вынуждая порванные сетки менять. Чтобы утешиться, они через пару месяцев заводили новых зверёнышей.

Это только представляется, что раз хирургия, то дело быстрое, главное — решиться. Света и тут шла к результату долго, после долгих же разговоров, с фантастическими подробностями, во многих драматических актах. Дурында не давалась, по словам хозяйки, никому, соображала, когда ее должны были отвезти к ветеринару, и исчезала. А если настигали случайно заглянувшей в Кошкин дом, то царапалась так отчаянно, что не было никакой возможности засунуть в сумку или мешок — драла, потом старались приспособить ящик, специально построенный для развозки котят по соседним селам. Вроде бы даже разодрала толстые перчатки, надетые соседом Гошей, исполняющим многие работы по дому, даже когда Главреж и не отлучался на многие месяцы репетиций в Москве.