Краткая история Европы - [112]

Старые неприятности возвращаются

В 2015 г., пока Европа пыталась выйти из рецессии, британский премьер-министр Дэвид Камерон подложил Брюсселю свинью. Он сказал, что в следующем году проведет в Великобритании референдум по вопросу, стоит ли стране сохранять членство в ЕС. Факел британского евроскептицизма перешел от левых к правым. Теперь уже консерваторы, а не лейбористы были настроены антиевропейски. Попытка Камерона угодить своему электорату, мечтающему «выйти», инициировав переговоры о реформировании ЕС, была пресечена осторожной Меркель, но в июне 2016 г., к удивлению и огорчению Камерона, британские избиратели с небольшим перевесом проголосовали за выход из Евросоюза. Голосование не оставило правительству выбора. Парламент Британии определил дату выхода: март 2019 г.

Значение такого шага невозможно переоценить. Экономика Великобритании по размеру уступает только немецкой, а вклад страны в бюджет ЕС составляет 20 %. Что ж, Великобритания уже давно стояла в ЕС только одной ногой, но теперь она не одинока. Опрос, проведенный в середине 2016 г. Исследовательским центром Пью, – только один из множества, продемонстрировавших такой же, как в Британии, уровень недовольства ЕС в Германии и Нидерландах и еще более высокий – во Франции и Испании. Однако последовать примеру Британии и провести референдум по вопросу о членстве в ЕС осмелились немногие. Союз должен пользоваться поддержкой народа, но о ЕС этого не скажешь.

Европейская демократия переживает болезненный период. Старые обиды раздуваются, региональная самобытность преувеличивается. Набирают силу сепаратистские движения в Шотландии, Каталонии и в некоторых частях Франции, Румынии и Италии – повсюду, где трения между центральной и местной властью достигли критического уровня. В так называемых странах Вышеградской четверки – Польше, Венгрии, Словакии и Чехии – поднимает голову опасный национализм. В Австрии, Нидерландах, Франции и Италии набирают силу правые партии. Секрет их притягательности – древнейшая из эмоций, желание защитить характер и целостность сложившихся сообществ от атак глобализации и иммиграции.

Рискованные и идеалистически самоуверенные федералистские проекты всегда требовали соблюдения общественного договора Руссо – согласия между государством и гражданами. Непохожие друг на друга народы Европы согласились бы только на такой союз, который не посягает на их самобытность и жизненный уклад. Процветающие города Европы могли бы приспособиться к изменениям, но бывшие промышленные районы, сельские округа и стареющее население – вряд ли. Британские сторонники «брекзита» – по большей части провинциалы, деревенские жители и пожилые люди – иллюстрируют этот раскол. Партии, которые именуют правыми, националистическими или популистскими, набирают силу в большинстве, если не во всех европейских государствах, отвечая на запрос избирателей «снова взять под контроль» политику страны и ее социальную жизнь. Особенно тревожно выглядят данные Всемирного исследования жизненных ценностей за 2016 г.: менее половины респондентов, рожденных в 1970-х и 1980-х, указали, что для них «принципиально важно жить в стране, которая управляется по демократическому принципу». В Германии, Испании, Японии и США от 20 % до 40 % опрошенных предпочли бы «сильного лидера, которому не приходится считаться с парламентом или выборами».

В 2015 г. Меркель совершила радикальный шаг. После провала плана ЕС по размещению хлынувших из Сирии в Грецию беженцев гражданской войны она решила предложить им убежище в Германии. На приглашение откликнулось около миллиона человек. Реакция была бурной. Откровенно правая группировка «Альтернатива для Германии» получила третье место на выборах по стране в целом, а в землях бывшей Восточной Германии обошла всех соперников. Меркель, в те годы царившая в Европе, чуть не слетела с трона. Избранный в 2017 г. харизматичный французский президент Эммануэль Макрон быстро выдвинулся на лидирующие позиции в ЕС и немедленно инициировал очередную попытку сплотить и реформировать еврозону. Германия сопротивлялась. Европа казалась расколотой и растерянной.

На Востоке сгущались черные тучи. В 2018 г. квазиавтократический лидер Венгрии Виктор Орбан вернулся к власти под лозунгом: «Суверенитет, независимость, свобода, Бог, родина и безопасность». Европу он не упомянул, но ЕС обличил как «либеральную болтовню». Оппозицию и свободу прессы в стране задавили, принцип верховенства права был забыт. Политики Польши, Словакии, Австрии и Сербии[33] также отказываются двигаться в русле либеральных подходов ЕС. В опросе, проведенном в 2018 г., лишь 21 % словаков сказали, что «принадлежат» к западной культуре. Большинство были против применения суровых западных санкций к России и категорически против иммиграции. Старый идеологический раскол между Востоком и Западом разверзся снова; а кроме того, стал шире разрыв между богатым Севером и бедным Югом.

Евросоюз мало что мог противопоставить вызовам, которые оспаривают ценности, сформировавшие послевоенную Европу. Конституция, составленная, чтобы сдержать Германию и не дать появиться доминирующему в Европе государству, страдает теперь именно из-за отсутствия уверенного лидерства. Россия травмирована и озлоблена, Америка запуталась. И над новой Европой нависли вековые тени расколов и сомнений.