Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви - [164]
В какой степени было диким отношение к старообрядчеству правящего чиновничества, можно видеть из такого курьезного случая. Виленский губернский статистический комитет, составляя "Памятную книжку Виленской губернии на 1908 г.", внес виленскую старообрядческую общину с ее храмом и духовными лицами не в отделе "Духовное ведомство", в коем значатся исповедания православное, римско-католическое, евангелическо-лютеранское, караимское, еврейское и магометанское, а в отдел "Общества потребителей", наряду с "Виленским обществом охоты", "Обществом потребителей служащих в почтово-телеграфных учреждениях г.Вильны" и т.п. "обществ потребителей, преследующих коммерческие цели" (стр. 117-118)[657]. Виленский комитет уже тогда прокладывал дорогу для большевизма, который потом все религиозные и церковные учреждения признал "коммерческими предприятиями". Более оскорбительным для старообрядчества было отношение "православного" духовенства на местах, как, например, самовольное погребение удавленников господствующего исповедания на старообрядческом кладбище в д. Ракитиной Калужской губернии по распоряжению местного "православного" священника[658]. Еще более оскорбительным было отношение к старообрядческим святыням высшей иерархии господствующей церкви, о чем будет речь ниже.
Что всего удивительнее, в описываемый нами период были случаи даже закрытия старообрядческих церквей и молелен. В с. Комрат Вендерского уезда, в Бессарабии, г. пристав 4-го стана предписал 6 апреля 1908 г., старообрядке Ульянии Фроловой взять разрешение на существующее в ее доме молитвенное помещение, в противном случае, говорилось, оно будет закрыто, а сама владелица будет отдана под суд. Молельня эта существовала уже более 25 лет, на основании еще старого Закона 1883 г. и, кроме того, по сенатскому разъяснению по делу Сорокина, на существование ее и не требовалось особого разрешения[659]. Тем не менее, какой-то пристав поднял тревогу среди местных старообрядцев, напугав их закрытием духовного их пристанища и заставив центр старообрядчества хлопотать за них и отстаивать их молельню. В том же году, 28 октября, Вологодское губернское правление предписало Кадниковскому уездному исправнику "немедленно прекратить совершение богослужений" в старообрядческом храме с. Подъельного Пельшинской волости, недавно здесь воздвигнутом старообрядцами, на основании разрешения этого же правления. Вся беда лишь в том, что в названном селе нет зарегистрированной общины, но есть приход и богомольцы - старообрядцы. Исправник немедленно же привел в исполнение губернское предписание и отобрал от старообрядческого священника даже ставленную его грамоту[660] . В г. Новогеоргиевске Херсонской губернии предписано местными властями закрыть старообрядческий храм, существоваший здесь более 60 лет, и лишь потому, что не была зарегистрирована старообрядческая община[661]. В село Зыбкая той же губернии I сентября 1915 г. прибыли херсонский благочинный, исправник, земский начальник с отрядом стражников и запечатали старообрядческий храм[662].
Настойчиво и яростно преследовалась в этот период и печать старообрядческая. Журнал "Старообрядец" был закрыт на 12-м номере 1907 г. за совершенно невинное и, главное, весьма обоснованное исследование под названием "Духовенство господствующей церкви в изображении русских писателей новейшего времени". А до этой приостановки журнала он неоднократно подвергался административным взысканиям[663]. Московская газета "Наш понедельник" была подвергнута со стороны московского генерал-губернатора штрафу в 3000 рублей, а со стороны комитета по делам печати - привлечению к ответственности по 73-ей статье Уголовного закона за напечатание статьи старообрядческого архимандрита Михаила "Исповедь", в которой он объясняет, почему он ушел из "православия" в старообрядчество[664]. Больше всех страдал журнал "Церковь": много раз номера его подвергались аресту, а часто сменявшиеся его официальные редакторы - привлечению к судебной ответственности все по той же 73-ей статье, карающей чрезвычайно строго за всякое бого- и святохуление[665]. Разумеется, старообрядческие журналы не могли совершать такое преступление, иначе они перестали бы быть старообрядческими. Но комитет по делам печати во всяком разоблачении никонианской неправды и фальши усматривал богохуление и святохуление. Наконец, он совсем закрыл журнал "Церковь" на 42-м номере 1914 г.[666]. Стал выходить после сего журнал "Слово Церкви". Но и он подвергался неоднократному привлечению к суду. Подвергались преследованию и другие старообрядческие издания и их авторы. Так, была арестована брошюра начетчика И.В. Шурашова "Так ли?" - за разоблачение миссионерской лжи на старообрядчество; "Слова и речи" старообрядческого епископа Иннокентия - за осуждение смертной казни; книга Ф.Е. Мельникова "Блуждающее богословие" - за разоблачение кощунственного верования никонианской церкви о смазывании миром хиротонии и другие. В то же время выходили в России совершенно свободно во многих изданиях и чрезвычайными тиражами, заполняя все книжные рынки по всей стране, полуатеистические книги заграничных авторов: Ренана, Штрауса и демонстративно атеистические Бюхнера, Молешотта, Гольбаха, Геккеля и многих других авторов. Безбожием заражалась вся страна, и этого не замечали ни комитеты по делам печати, следившие за каждой строчкой старообрядческих изданий, ни генерал-губернаторы и просто губернаторы, боявшиеся как бы не погибла великая страна от старообрядческих разоблачений и от старообрядческих журналов. В то же время усиливалась и миссионерская деятельность против старообрядчества.
