Краткая история династий Китая - [42]

. Эннин с удовольствием и некоторой иронией записал все эти странные ингредиенты в своем дневнике. Не без удовольствия он пишет о том, что, несмотря на избиения и наказания торговцев, невозможно было найти эти составляющие на рынке.

Но нельзя обвинять императора в том, что он по совету даосов отвергал буддизм. По мнению китайцев, существовало еще несколько причин, по которым любая иностранная религия считалась достаточно подозрительной. С экономической точки зрения было неразумно, что огромные площади передавались во владение монастырей в качестве подарков от людей религиозных, ведь территории, на которых жили монахи, не приносили никакой прибыли государству, поскольку монахи были освобождены от трудовой и военной повинности и даже от уплаты налогов. Более того, монахи считали себя святыми и ставили себя на ступень выше богатых администраторов-чиновников — такое отношение берет свое начало в буддистской религии Индии, где даже самый бедный священник-брахман считался принадлежащим к высшей касте, нежели всеми уважаемый махараджа, однако это не привилось в Китае. И, возможно, самым худшим в поведении буддистов было то, что они нарушали конфуцианские каноны: считалось, что они не обладают сыновней почтительностью не только потому, что они брили головы, проявляя тем самым неуважение к самому дорогому дару своих отцов — собственному телу, но и вследствие обета безбрачия. Парадокс, заключающийся в том, что в конфуцианстве грехом было сохранять безбрачие, хотя и трудно понять, однако здесь все логически обосновано, если посмотреть сквозь призму конфуцианской идеологии. Только через сына и сыновей сына можно выполнить главный долг перед своим отцом — продолжить поклонение духам умерших предков. Была еще одна менее логичная причина неприязни конфуцианцев к буддистам — обычно евнухи принимали буддизм. И как раз гонение на буддистов в 845 г. не без причин связывают с исконной враждой между этими двумя группами, евнухами-буддистами и государственными чиновниками-конфуцианцами.

Друг Бо Цзюйи, которого звали Хань Юй, в летописи о царской власти описал несколько ключевых моментов, свидетельствующих против буддизма, двадцатью пятью годами ранее, в 819 г. Его целью было восстановить чистоту рационального конфуцианства, не запятнанного предрассудками буддизма и даосизма, в чем он и преуспел, правда, несколько опередив свое время, потому что эта концепция стала популярной только в период правления следующей династии, Сун (960―1279), и получила название неоконфуцианство. В своем труде он протестовал против ежегодного действа, когда фаланга пальца, предположительно принадлежащего Будде, проносилась по улицам в сопровождении толпы празднично одетых людей, затем процессия направлялась во дворец, чтобы к реликвии приложился император. Но так как император, при котором писал Хань Юй, был расположен к буддизму, бедный реформатор вскоре был отправлен в ссылку, хотя его труд позднее стал считаться классическим. Вот что он писал:

Будда был варваром, который не говорил на китайском языке и носил одежду другого стиля. Его высказывания никак не соотносились с принципами наших древних царей, так же как и стиль его одежды не согласовывался с нашими законами. Он не понимал ни долга, что связывает правителя и подданного, ни сыновней почтительности, что связывает отца и сына. Если бы он дожил до сих пор и прибыл бы ко двору по велению правителя, Его Величество, возможно, и согласился бы его принять, но после единственной аудиенции в зале Сюаньчжэн, пира во дворце по случаю приема гостей, демонстрации одного комплекта его одеяния, его бы под стражей проводили до границ страны и изгнали бы за ее пределы, запретив обманывать народ. Как же сегодня, когда он давно мертв, сгнившие кости его, нечистые останки могут законно приноситься во дворец?²¹

Четверть века спустя императору У даже не понадобились подобные красноречивые высказывания в собственное оправдание, и с 844 г. указы о запрете буддизма пошли сплошным потоком. Для начала были уничтожены небольшие храмы и гробницы, а все монахи и монахини, не записанные в официальных учетных книгах, были лишены духовного сана. Далее все монахи и монахини в возрасте до сорока лет были принуждены вернуться к мирской жизни не найдя работы и не имея более веской причины для сбора милостыни, как пишет Эннин в свое дневнике, большинство из них ступило на преступный путь. Вскоре этот возраст увеличился до пятидесяти лет и те, кому было за пятьдесят, при малейшей ошибке в поведении лишались духовного сана. Наконец, в 846 г. был издан декрет, который предписывал разрушить все буддистские храмы, кроме одного на территории каждой административной единицы и четырех в каждой из двух столиц. Все драгоценные металлы были содраны со статуй и переданы в государственную казну. «Они ободрали золото с изображений Будды, разбили бронзовые и железные статуи Будды, взвесили все металлы», — пишет Эннин, добавляя: «Как жаль! Как можно ограничивать число бронзовых, железных и золотых Будд в стране?»²². Это действительно было одной из проблем.