Краткая история цифровизации - [34]

Всемирная паутина WWW действительно появляется не очень скоро: полтора десятка лет спустя, в 1989 году, молодой физик и сотрудник женевского ЦЕРНа Тим Бернерс-Ли сидит и думает, как создать информационную систему, способную реагировать на изменения. Этот вопрос, в котором слышны отголоски программной статьи Вэнивара Буша о «Мемексе», имеет прямое отношение к работе Бернерса-Ли, так как в ЦЕРНе, Европейской организации по ядерным исследованиям, научными исследованиями одновременно занимается несколько тысяч человек. Казалось бы, условия идеальные: есть подключенные к сети компьютеры, дискуссионные группы и общедоступные базы данных. Бернерс-Ли скорее мечтает о чем-то в духе концепций Дугласа Энгельберта – о всемирном сетевом разуме, который будет доступен каждому. Для создания такой сети не хватает гипертекстовой архитектуры, которая позволяла бы быстро переходить от одного узла сети к другому, поэтому молодой физик берется за дело и описывает основные принципы языка гипертекстовой разметки HTML, логику всемирной системы адресации (URL-адреса) и архитектуру протокола передачи гипертекста (HTTP), обеспечивающего одному компьютеру ограниченный доступ к другой машине. Эти схемы стирают границы и воплощают в себе дух свободы, витавший в те годы над всем миром. В отличие от прошлых эпох, когда судьбами людей заправляла кучка сильных мира сего, Бернерс-Ли спроектировал Всемирную паутину таким образом, что у нее не было единого хозяина.

Идею Бернерса-Ли поначалу ждала судьба концепции Меткалфа: его не хотят понимать или выслушивают только из вежливости, а то и со скрытым злорадством. Но интернет уже существует, и вокруг Бернерса-Ли собираются исследователи, разделяющие его идеалы – так на практике подтверждает свою состоятельность сетевой эффект. Ну а так как все интернет-стандарты являются всеобщим достоянием, WWW становится главным проектом эпохи коллективного интеллекта, которая обещает нам человеческое счастье – всего в одном клике мыши от нас.

14. Гений масс

Как нельзя говорить о всемирном тяготении, не упомянув яблоки, так и мы снова возвращаемся к яблоку, которое погрузило Белоснежку в глубокий сон в хрустальном гробу, а значит – и к Алану Тьюрингу. Одна из главных странностей нашего повествования в том, что в нем постоянно повторяются одни и те же мотивы, правда иногда – искаженно, как в кривом зеркале. Однако причины, которые побудили Стива Джобса назвать свою компанию Apple, никак не связаны с историей вычислительной техники: дело в том, что у любой компании должно быть имя, а названия Matrix или Personal Computer Inc. не показались ему достаточно привлекательными. В то время Джобс сидел на фруктовой диете и, наверное, с радостью вспоминал годы, проведенные в коммуне All One Farm за обрезанием яблонь, поэтому и выбрал в качестве названия своей фирмы яблоко. Это звучало задорно и динамично, а еще фирма Apple стояла бы в алфавитном телефонном справочнике раньше компании-конкурента Atari. Выбор надкусанного яблока в качестве логотипа, напротив, не был чем-то гениальным, ведь его для своего звукозаписывающего лейбла использовали еще «Битлз». Тем не менее именно фигура Стива Джобса является для многих центральной в истории компьютера. Путь Apple от гаража до самой дорогой компании в мире стал современным мифом, многократно воспет, рассказан и экранизирован.

Несмотря на то, что биография создателя медленно уходит в забвение, продукты Джобса – Macintosh, iMac, iPod, iPad, iPhone, iTunes и AppStore – стали знаковыми в современном мире. Люди, совершающие паломничество в магазины Apple, воспринимают себя как члены сообщества, которое кто-то презрительно называет Церковью Ничто, а кто-то – стилем жизни или даже социальной скульптурой. Мне кажется, что последнее определение лучше всего описывает жизнь и самосознание создателя Apple, потому что он воспринимал себя не как предпринимателя, а как художника. В чем состояло его искусство? В том, что его продукты были не безжизненными предметами, а живыми существами, волшебным зеркалом, в котором пользователи видели себя в своем лучшем виде. Белый цвет своих устройств он рассматривал не как свойство поверхности, а как их открытую душу, процесс распаковки – не как необходимое неудобство, а как событие, которое было тщательно спланировано и защищено патентами (где это раньше было видано – патент на упаковку?).

Джобс был так помешан на безупречности своей техники, что на производящих ее фабриках по внутренним стандартам не должно быть ни одной пылинки. Он не терпел компромиссов и просто не выносил, когда его окружали некачественные вещи: именно поэтому он неделями занимался поиском идеальной стиральной машины или вообще предлагал пришедшим к нему гостям посидеть на полу, так как не мог найти достойной покупки мебели. Его стремление к материальному совершенству парадоксальным образом противоречит тому, что мир вокруг него потерял материальность и стал всего лишь социальной скульптурой, однако главной максимой в представлении Джобса было то, что сознание определяет не бытие, а дизайн.