Краткая история цифровизации - [13]

А для арифметического умножения, то есть для операции логического ИЛИ, – параллельно:

Совсем тривиально это, конечно, не выглядит, особенно если представить себе схему из миллионов транзисторов, однако сам принцип крайне прост: электрический ток, прирученный с помощью булевой логики, – это энергия, которая преобразуется в информацию. Скажем так: если Бэббиджа сложить с Булем, получится Шеннон. Как там говорил Карл Маркс? История повторяется, причем второй раз – обычно в виде фарса. Сложность состоит в том, что мы часто упускаем из виду предысторию или, как в случае с Фреге, просто не знаем, что она была. Так произошло и с Клодом Шенноном – именно его научная общественность и окрестила отцом информационного века, а Американское инженерное общество вручило ему премию им. Альфреда Нобеля[6]. В отличие от Фреге, Шеннон был достаточно добросовестным человеком, но в какой-то момент и он решил, что чужие достижения можно выдавать за свои. Когда журналисты однажды спросили его, в какой момент он воскликнул «Эврика!», он ответил: «Я не помню, а если такой момент и был, то я даже не знаю, как написать слово „Эврика“ греческими буквами». Другие знаковые достижения Шеннона также были сделаны в русле этой разрушительной, но не лишенной юмора антиметафизики. Среди них не только тромбон-огнемет, но и устройство, которое он назвал «совершенной машиной» (ultimate machine). На этой машине была только одна кнопка. Когда пользователь нажимал ее, крышка открывалась, из машины высовывалась «рука», которая снова нажимала ту же самую кнопку, и аппарат снова закрывался.

6. Ужин с салатом из индейки

Общество, которое использует средства массовой информации, – это массовое общество. Большинство современников сводит массовое общество к естественному национализму, однако давайте сейчас не будем продолжать вечный спор о «немецкости» или «французскости» мышления, а сосредоточимся на том, что именно приводит к возникновению этой общественной формации – на электрическом разряде, который заставлял вздрагивать наших монахов. Можно сказать, что информация – это сведения о том, как именно монахи выстраиваются в круг. Что происходит, когда руководитель эксперимента касается батареи? Он становится частью цепи и начинает вздрагивать вместе со всеми остальными, хочет он того или нет. Однако для того, чтобы следовать поведению большинства, совсем необязательно быть физически включенным в единую цепь: магнетические сеансы доказывают, что вполне достаточно одного воображения и веры в объединяющую идею. Наиболее сильной из подобных идей, без сомнения, является национализм. Мы вдруг осознаем свою общность с другими людьми и создаем национальные государства с флагом, гимном и олимпийской сборной, успехами которой мы так восхищаемся, что забываем: государство невозможно без статистики (уже само слово «статистика» восходит к слову «государство»), а также без бюрократического аппарата, делопроизводства и документов, удостоверяющих личность. Неслучайно Королевское общество статистики и экономическая модель системы страхования жизни – это тоже творения одного из наших героев, Чарльза Бэббиджа. Преимущество бэббиджевского принципа обезличенной солидарности нетрудно понять, если сравнить его логику с обычаями предыдущего поколения. Дело в том, что до Французской революции страхование жизни работало так: гражданин передавал государству определенную сумму и в обмен на это вплоть до своей смерти ежемесячно получал установленную в договоре пенсию. Понятно, что для страховой компании было выгодно как можно скорее сопроводить застрахованного в мир иной.

В мире, которым правит статистика, значимы только суждения относительно генеральной совокупности, а это приводит к тому, что все начинают описывать среднего человека, определять его индекс массы тела и вообще собирать все доступные сведения о нем. Первым делом статистика, конечно, хочет знать: сколько вообще людей здесь живет? Ответить на этот вопрос без переписчика невозможно, а вот и он – Герман Холлерит, сын филолога-классика Георга Холлерита из Гросфишлингена, который, будучи приверженцем революционных взглядов, в 1850 году принял решение эмигрировать в Америку. Маленький Герман появляется на свет уже там, в городе Буффало штата Нью-Йорк. Ребенок страдает ярко выраженной дислексией и не горит желанием заполнять прописи. Он так противится усилиям учителей, что однажды даже выпрыгивает из окна школьного класса на улицу.

Его мать, которая после смерти мужа воспитывает сына в одиночку, забирает Германа из школы и занимается с ним сама. В 1875 год смышленый подросток записывается в нью-йоркский Городской колледж на курс инженерных наук, а потом оканчивает Колумбийский университет по специальности «горный инженер» и в 1880 году поступает на работу в недавно основанное Бюро переписи населения США. Что на уме у горного инженера в 20 лет? Конечно, в первую очередь женщины. В яхт-клубе Буффало он знакомится с молодой девушкой Кейт Шерман Биллингс, которая в итоге приглашает его отужинать с родителями. На ужин дают салат из индейки. Отец девушки, Джон Шоу Биллингс, – руководитель отдела регистрации смертей в Бюро переписи. Биллингс уже немолод и много повидал на своем профессиональном пути: организовывал музей армии, военно-медицинскую библиотеку, а потом был причастен к созданию Публичной библиотеки Нью-Йорка. Он походя замечает, что трудоемкий процесс учета сообщений о смерти все-таки тоже нужно автоматизировать точно так же, как ткацкий станок Жаккара – с помощью перфокарт.