Кратер Циолковский - [39]

Темнота держалась всего несколько секунд. Свет, жаркий и слепящий, ринулся в отсек. Но это было не электричество. Прямо в глаза космонавтам били яростные лучи солнца. Там, где только что была гладкая пластикатовая стена, зияло рваное отверстие с вывороченными наружу краями. Разноцветные обрывки проводов беспомощно торчали в разные стороны. Один из них все еще мелко дрожал.

Герметически замкнутого, изолированного отсека больше не существовало. Вместо сухого и теплого, приятно пахнущего озоном воздуха людей окружала пустота, мертвый вакуум Луны.

Значительно позднее выяснилась причина случившегося. Шаффер обманул. Он прибыл, чтобы узнать, почему неожиданно повысилось давление микроатмосферы станции, но так и не успел приступить к работе. Несчастный случай произошел с ним еще до того, как он вошел в отсек.

Инженер просто побоялся сказать правду. Он подумал, что от русских можно ожидать всего. Начнут еще отыскивать повреждение, потом возьмутся за ремонт. А он так страдает. Нет, пусть станция летит хоть в преисподнюю, здоровье ему дороже...

Конечно, Шаффер не стал бы рассуждать так легко, если бы знал, что ему угрожает. А опасность над станцией нависла серьезная. Техник, побывавший здесь на прошлой неделе, неплотно прикрыл вентиль одного из кислородных баллонов. В результате давление в отсеке непрерывно повышалось.

А дальше сработала целая цепь случайностей. Предохранительный клапан был заглушен еще строителями станции. Стены, рассчитанные на давление в несколько атмосфер, в одном месте оказались проклееными, и проклееными на скорую руку. Огромная сила, ничем не уравновешиваемая снаружи, давила на слабый шов. И вот наступил момент, когда пластикатовая оболочка лопнула, и десятиметровая толща стены тоннеля не смогла удержать чудовищного напора воздуха изнутри. Стена обрушилась. Одновременно упала вниз и громадная скала, нависшая над входом.

Люди не пострадали. Но передатчик погиб — в него ударил камень, рикошетом отскочивший внутрь.

— Положеньице! — сказал Васюченко и поскреб металлический затылок.

— Ничего, выберемся, — бодро утешил Костров.

Но когда он с трудом протиснулся до пояса сквозь пролом, то увидел, что произошло самое неприятное. Лунолет, а также вездеход американца были погребены под грудой камней.

— Вручную за сутки не откопать, — заметил Костров.

— А кислорода у нас — часа на три. Что делать будем?

— Выход один. В прямом и переносном смысле. — И Костров решительно указал на зияющее в стене отверстие.

— А он?

— Вытащим. Как-нибудь. Провода, на худой конец, приспособим.

Только тут Костров заметил, что американец быстро и энергично что-то говорит. Однако слов не было слышно. Радиостанция в скафандре Шаффера была настроена на другую волну. Сергей выразительно покрутил руками у головы — не слышим. Американец понял, торопливо стал вращать верньер настройки своего приемо-передатчика. И Костров услышал его сбивчивый, торопливый голос:

— Я прошу вас, джентльмены, не оставлять меня здесь. Русские ведь не бросают соседей в беде, верно? Умоляю вас...

— Не говорите чепуху, — резко сказал Костров. — Конечно, мы заберем вас с собой. Иначе не может быть.

Спуск занял минут двадцать. Прыгать, держа на плечах Шаффера, Костров не рискнул, и они долго мастерили хитроумное приспособление из проводов, чтобы можно было осторожно опустить раненого. Наконец все очутились на ровной каменистой площадке, Еще раз убедившись, что машины отрыть невозможно, Костров и Васюченко стали советоваться — как быть дальше.

— Господа! — вмешался Шаффер. — Я предлагаю идти к «Вашингтону». Он ближе вашей базы километров на двадцать. И дорога лучше.

Костров задумался. С одной стороны, американец прав. Двадцать километров — не шутка, особенно, если запасы кислорода невелики. И в то же время несложный расчет показывает, что до американской базы «Георг Вашингтон» они успеют дойти лишь при одном условии — если оставят Шаффера. С такой ношей быстро не зашагаешь, и есть все основания задохнуться где-то на подступах к базе. Если же идти к Лунограду, шансов на спасение будет больше. Пусть дальше, пусть труднее дорога. Но товарищи должны выехать навстречу. Они не станут долго ждать. Луна есть Луна, тут человеку могут грозить сотни неожиданных опасностей.. Бороздин и Соколов обязательно вышлют на помощь вездеход...

Шаффер тоже думал о километрах и кислороде. Да, он окажется для этих парней страшной обузой. Им придется выбирать — или погибнуть всем троим, или бросить его. Окажись сам он на месте русских, трудно сказать, как бы поступил в этом случае. Наверное, сказал бы, что две жизни все-таки лучше, чем три смерти... Как это он читал когда-то — неумолимое уравнение космоса. К черту математику! Они не должны, не бросят его! Пусть идут куда угодно, лишь бы с ним. А оставаться здесь — верная гибель. Большие баллоны с кислородом, находящиеся в отсеке, совершенно бесполезны. К скафандру их не присоединишь. Откопать вездеход своими силами невозможно. Все, все оборачивается против него...

И без того бледное лицо американца стало совсем белым. Он молчал и ждал, что скажут русские.

— Не будем терять время, — сказал Костров. — Пойдем навстречу своим. Это наш единственный шанс.