Красота - страшная сила - [43]

Когда Уоррен сообщил, сколько мне предлагают за рекламную компанию, я лишилась чувств. В буквальном смысле слова. Упала лицом на блестящий паркет офиса. Только неимоверные усилия двух секретарей и ассистентки привели меня в чувство. Я сидела, уткнувшись лицом в колени, и глотками отпивала воду из стакана, а перед глазами у меня все кружилось. При каждой попытке осознать, что вскоре я стану миллионером, лица и предметы начинали кружиться еще быстрее.

— Почему они предложили мне так много денег? — изумленно спросила я Уоррена.

— Это я потребовал в два раза больше того, о чем шла речь вначале, — ответил он, равнодушно пожав своими грузными плечами. — Но на самом деле миллион — обычная сумма для такого рода рекламной компании. Повсюду будут рекламные стенды и телевизионные ролики. Вся страна увидит тебя практически голой — за это девушка может потребовать хорошую компенсацию. И потом, ты для них настоящая находка. Ты только что появилась на публике и уже приобрела большую популярность. Не говоря о том, что у тебя как раз такие, гм, габариты, какие им требуются, — Уоррен смущенно указал глазами на мой бюст.

Его взгляд задержался там дольше, чем следовало, и я заметила, как на его верхней губе появились капельки пота. Уоррен был богатым, влиятельным человеком. Многие трепетали перед ним. Но мне он всегда напоминал Бенни Хилла, и потому я не могла воспринимать его всерьез. Я невольно скрестила руки на груди, ставя барьер между собой и этим старым толстяком с одышкой. Было в его внешности что-то липкое и нездоровое. Мне казалось, что с ним в любой момент может случиться сердечный приступ. Меньше всего мне хотелось, чтобы моя грудь вызвала у него этот припадок, и еще менее были приятны мне его вожделенные взгляды.

Последний месяц каждое утро, просыпаясь, я переживала необыкновенно приятное ощущение: в моей жизни произошло нечто восхитительное! Это немного напоминало радость, испытываемую на следующее утро после покупки новых туфель. Теперь я наслаждалась тем, что вот-вот на мой счет с высоким годовым процентом поступит миллион фунтов (с вычетом пятнадцати процентов комиссионных в пользу агента). Можно заняться поиском нового жилья, как только деньги окажутся на моем счете. По контракту, заключенному между мной и «Супер-Бра», мне следовало хранить в тайне размер выплачиваемого гонорара. Поэтому я никому, даже маме, не торопилась сообщать, сколько получу за работу. Для мамы я готовила это как сюрприз. Тем не менее на прошлой неделе не удержалась и выболтала все Люси. Кокаин развязывает язык, а я совсем распустилась в тот вечер. Люси радостно сообщила, что даже в центре Лондона все еще можно подыскать гнездышко не дороже миллиона фунтов, и даже пообещала помочь обрести уголок, достойный телевизионной дивы. Единственное, что омрачало мое приподнятое настроение, это ситуация с Бекки: я до сих пор не сообщила ей о том, что собираюсь съезжать. У меня было смутное подозрение, что Бекки захочет переехать со мной. Мы жили вместе со второго курса, и я сама привыкла считать ее неотъемлемой частью своего домашнего очага. Но теперь Бекки превратилась в лишний груз, который хотелось поскорее свалить с плеч.

— Ты должна идти вперед, — убеждала меня Люси, — значит, придется оставить кого-то в прошлом. Это — плата за успех. Бекки не понимает твоей жизни, а значит, не может оставаться в ней.

Другие думали иначе.

— Лора, нельзя бросать старых друзей только потому, что ты знаменита, а они нет, — горячо убеждала меня Фиона, когда я позвонила ей, чтобы посоветоваться насчет Бекки. — Ведь Бекки всегда была рада помочь тебе, помнишь, когда тебе бросил Пит. Ты знакома с Люси Ллойд всего пять минут, а с Бекки — семь лет, — она твоя лучшая подруга. Я, конечно, не считаю, что ты должна взять ее с собой в свой новый дом, но, по крайней мере, сообщи ей о своих планах. Не бросай ее лишь потому, что у нее нет пропуска в «Мет-Бар».

Конечно, Фиона была права. И в глубине души я все еще любила Бекки, но когда я видела, как она натягивает свой старый мешковатый пиджак и встряхивает бесчисленными грязно-белыми косичками, отправляясь в бар, я просто не находила ей места в моей новой блестящей жизни. Если бы она хоть немного привела себя в порядок! Ведь она — симпатичная девушка, если не обращать внимание на ее пирсинг и одежду. Ей просто нужен толчок. Я предлагала Бекки принять участие в моей программе о моде и косметике, но она отказалась. Похоже, ее даже оскорбило мое предложение. Чем же еще я могла ей помочь?

— Ах, совсем забыла, утром звонил Джек. Вы должны были встретиться для пробежки в одиннадцать. Я пыталась тебя разбудить, но ты спала как убитая. По-моему, он очень расстроился. Позвони и извинись. Пока.

«С чего это вдруг Бекки принялась за мое воспитание?» — промелькнул в моей голове вопрос, пока захлопывалась дверь. Что же удивительного в том, что я спала в одиннадцать утра, если я вернулась в восемь? Едва волоча ноги, я добралась до гостиной. Каждый шаг тяжело отдавался в моей голове. Изо рта пахло, как из-под подмышки борца сумо. Я задернула занавески и рухнула на прохудившийся диван, пролив кофе на ковер и посыпав его пеплом от сигареты. Черт, я совершенно забыла о встрече с Джеком. Как я могла додуматься назначить нашу пробежку на воскресное утро? Я представила, как бедняжка Джек делает зарядку в чистеньком спортивном костюме и больших темных очках, терпеливо ожидая меня в парке Регент. Я вспомнила, что мне захотелось заняться вместе с Джеком бегом на вечеринке в пятницу после того, как я выпила бокалов десять шампанского. Интересно: как долго ждал меня Джек и сколько автографов раздал он за это время? На полу в гостиной я нашла свою сумку — настоящую, от Луис Вуитон. Пришлось долго рыться в ней, прежде чем, наконец, обнаружила мобильник. Оказывается, пока я спала, мне звонили пять раз. Четыре звонка были от Джека и один — от Бекки с приглашением присоединиться к ней на пикнике. Н-да.