Красота - [35]

Когда Инис и Тан оказались в деревне, отовсюду стали выходить хомирисы, которые здоровались, несильно кланялись и с любопытством косились на парочку. Ничего общего с равнодушным поведением хомирисов из города!

Когда местных скопилось много, Инис вдруг посмотрела на них свежим взглядом и вздрогнула – в большом скоплении хомирисы выглядели как люди из её сна про суженого. Инис снова постаралась вытолкать из головы эти мысли, потому что вещих снов не бывает. И вообще, подсознание до сих пор штука малоисследованная. Может, где-то в книгах она видела такие картинки, вот и запомнила.

- Сюда.

Тан завёл её в один из домов, плотно закрыл дверь. Внутри дом тоже был обшит деревом, но прихожая оказалась большой и светлой оттого, что потолок был покрыт побелкой.

- Мама!

К ним со второго этажа уже спускалась женщина в зелёном платье до пят, а вслед за ней – мужчина в рубашке с алыми цветами. В городе мужчина в одежде с цветочным узором собрал бы массу косых и презрительных взглядов, а тут смотрелся очень гармонично. Судя по возрасту, его родители, предположила Инис.

- Добрый день, - улыбнулись хозяева. И осматривали её мягко и тактично, почти незаметно. Пригласили пройти, предложили тапки и плед, поинтересовались, не замерзла и не намокла ли она во время дождя.

Через пять минут Инис, ошарашенная теплотой приема, что со стороны его родителей, что со стороны всей остальной деревни, поднималась куда-то высоко по узкой резкой лестнице, пока не попала в комнату Тана. Это было полукруглое помещение с балконом, окно загораживали павлиньи листья, те самые, которых кустились вдоль дорожки. Стены неожиданно были выкрашены в синий цвет.

- Садись, - Тан указал на деревянный диванчик с подушками возле кровати.

И еще полчаса прошли как во сне. Инис с трудом успевала успевать за чередой событий. В комнате то и дело появлялись хомирисы. Ей принесли чай, сок, пирожки и местные пахучие леденцы. Показали детские игрушки Тана и его одежду, в которую его рядили, когда он был младенцем. Подарили леденцы в берестяной коробке и набор сухих цветов, которые кладут под подушку, чтобы видеть сладкие сны.

В конце концов, когда голоса стихли, а все хомирисы, кроме Тана исчезли, Инис обнаружила, что сидит на диванчике, обложенная грудой подарков и держит в руках фотоальбом.

- Хочу показать тебе студию, но у меня там беспорядок. Я пойду раскидаю всё по углам, а ты пока можешь посмотреть, как я рос, - сказал Тан и ушел в соседнюю комнату, куда вход был прикрыт тряпичной занавеской с нашитыми деревянными шариками и кольцами.

Инис послушалась и открыла первую страницу альбома.

Итак, что тут у нас?

Кажется, чтобы сфотографировать хомириса, нужно обязательно привести его в определенное место, запечатлённое на всех этих фотографиях, поставить перед объективом камеры и приказать принять неловкую позу, улыбаясь во все зубы.

На картинках были разные люди, но дом на заднем фоне один и тот же – тот самый, в котором они сейчас находятся. Тан взрослый или подросток, но поза почти одна и та же, немного скованная. И улыбка во все зубы одинаковая. В общем, как будто сделать фотографию для них все равно что провести не очень приятный ритуал.

Постойте-ка!

Инис, нахмурившись, поднесла альбом ближе и быстро перелистала последние страницы.

Вот тут ему лет пять, он возле своих родителей, которые на фото гораздо моложе теперешних. Тут ему лет десять, тут пятнадцать, это уже взрослый, хотя детская припухлость с лица пока не до конца сошла. Вот он нынешний. Инис облизала губы и повторила круг – фотографии от маленького Тана до того, кто он сейчас.

И вот что увидела – в детстве он был таким же обычным мальчишкой, как её знакомые. В нём не было не то что красоты, а и малейшей смазливости. Но становясь старше, его лицо неуловимо менялось, год за годом, пока не превратилось в совершенство.

Дети на улицах деревни тоже выглядели вполне обычными детьми. А потом, вырастая, менялись, превращаясь в красавиц и красавцев. Так выходит?

Разве в этом нет какого-то подвоха? С другой стороны, какого? Операций, как принято на Земле они явно не делали – не обладали техникой, а придикаты просто не смогли бы править лица, которые для них все одинаковые. Но что-то общее с привычками своего мира Инис чувствовала. Как это может быть?

- Всё готово, проходи!

Тан выскользнул из-за занавески и придержал ткань. Пришлось отложить альбом в сторонку и пойти.

В соседней комнате стены были заставлены и завешены картинами. Маленькие, большие, в рамах и без обрамления – глаза разбегались.

- Я специально их не упаковывал в путь, хотел вначале тебе показать. Это мое хобби.

Картин было десятки, если не сотни. Инис не очень-то разбиралась в искусстве, она больше по точным расчётам, но талант у него явно имелся – горы, вода, деревья и люди выглядели как живые. Инис подумала, что не удивилась бы, если бы они вдруг зашевелились и продолжили жить на картине, как в реальности. Если бы вода в реке зажурчала и потекла, а солнце продолжило свой путь по небосводу.

- Это… здорово. – Призналась Инис. – Потрясающе.

- Я даже не сомневался, что тебе понравится. – Расплылся Тан в белозубой улыбке. И Инис снова ощутила желание его обнять, поэтому отвернулась.