Рядом с Костей задымился мох. Мальчик вскочил, начал топтать ногами пробивающиеся сквозь дым струйки огня.
Старшина Вислоус сильным толчком сбил Костю с ног.
— Ты что? Пули ищешь? Шапкой, пиджаком туши огонь! А от земли не отрывайся!
Костя снял пиджак и стал им сбивать языки пламени, которые все ближе подбирались к нему.
А деревья трещали и падали, осыпая партизан горящими искрами.
— Глаза берегите! — крикнул кто-то.
Донимала нестерпимая жара, душил едкий дым. Не хватало воздуха. Дышать дымом и гарью становилось все труднее, казалось, вот-вот отключится сознание…
Усилилась и стрельба. Фашисты наседали со всех сторон. Нельзя было поднять головы. Отползать и прятаться было некуда. И тогда встал комиссар. В левой руке — знамя, в правой — маузер.
— Коммунисты! Комсомольцы! — его громовой голос услышали все бойцы. — Вперед! В атаку!
Партизаны, как один, ринулись на врага. Лица были в копоти и ожогах. На многих горела одежда. Поднялись в атаку и те раненые, которые были в состоянии двигаться и сжимать в руках оружие. У всех было только одно стремление — победить, прорваться. Костя бежал рядом с комиссаром, и его яростное «ура-а!» сливалось с криками других партизан…
Вражеский заслон был сметен, партизаны вырвались из огненного кольца. На себе вынесли раневых, боеприпасы, медикаменты… Через час они уже были в лесной чащобе, и ночная тишина поглотила их… В этом бою погиб комиссар отряда. Сгорел в лесу весь партизанский обоз. Немецкое командование считало задание выполненным: партизанский отряд уничтожен. Нет, не понимали фашисты, что такое народная партизанская война…
Остатки отряда перебазировались в Налибокскую пущу. И сразу же из окрестных лесов в него начали вливаться все новые и новые группы патриотов. Местное население помогало партизанам всем, чем могло. Для фашистов это было непостижимо: казалось, из небытия снова возник могучий партизанский отряд, грозный и беспощадный.
В Налибокской пуще в это время собралось немало партизанских групп. Они охотно присоединялись к никитинцам. И вскоре образовалась бригада из семи отрядов. Командовал ею по-прежнему капитан Никитин.
При бригаде был создан минометный взвод под командованием лейтенанта Николая Плиева, с которым Костя крепко сдружился.
Плиев обучал юного партизана обращению с минометом, объяснял, как готовить его к бою, как стрелять.
— У порога моего дома сейчас тоже война, — говорил Плиев. — Русские, белорусы, украинцы сражаются за Осетию. Я здесь воюю за Белоруссию. А Родина у нас с тобой, Костя, одна. И враг один.
Вскоре Будник и все «братки» были вызваны к командиру бригады. Им было дано необычное задание: бригада ждала самолет с Большой земли, и необходимо было оборудовать место для его посадки.
Комбриг предупредил:
— Задание сложное и ответственное. Рядом немцы. Надо обеспечить строгую конспирацию и разведку. Подготовить площадку, сигнальные костры вам придется под носом у противника. Вступать в бой в самом крайнем случае, если вас обнаружат. Ну а уж коли завяжется бой и самолет приземлится или сбросит груз, стоять насмерть.
Старшина выдал группе сухой паек, точный день прибытия самолета не был известен.
…Поляну выбрали удобную: с одной стороны она переходила в незапаханное поле, с трех остальных стеною возвышался сумрачный лес. Тут «братки» и работали до седьмого пота: вырубали редкие кусты, выравнивали лопатами землю. «Аэродром» получился на славу. Одновременно произвели разведку в окрестных хуторах и деревнях. Да, опасность была велика: немцы небольшими гарнизонами стояли всюду. Но пока они ни о чем не догадывались.
И вот первая ночь ожидания посланца с Большой земли. Уже перед рассветом услышали гул самолета.
— Зажигай! — прозвучала команда.
На поляне один за другим вспыхнули пять костров — «конверт», условный знак для советского самолета.
Гул приближался, рос… «Братки» замерли в ожидании. И вдруг пулеметные очереди начали поливать сверху и костры и поляну — самолет оказался немецким. Последовала немедленная команда:
— Погасить костры!
Спешно засыпали огонь песком, растащили горящий хворост. А днем пришлось все делать заново: трамбовать, выравнивать землю.
Наконец прилетел наш самолет. Он снизился к самым кострам так, что в свете пламени были ясно видны красные звезды. Партизаны обрадовались, закричали «ура», подбрасывали вверх шапки, махали оружием.
Но самолет не стал приземляться, он сделал только несколько кругов над поляной и начал набирать высоту. Из самолета выпал и раскрылся прямо над кострами белый купол транспортного парашюта.
Долгожданный груз уложили на подводу и повезли в бригаду. Радовались всему — и медикаментам, и минам, и боеприпасам, но особенно московским газетам и сухим батареям для рации: будет теперь постоянная связь с Большой землей. За точно выполненную операцию группе встречи была объявлена благодарность командования.
Случались у партизан и свободные вечера. Тогда народные мстители собирались после ужина возле костров-дымогаров, которые разводились, чтобы защититься от комаров, но так, чтобы не засек вражеский самолет. В каждом отряде, в каждой роте были свои весельчаки и шутники. Но уж так повелось, что к третьему отряду, в котором служил Костя Будник, в такие краткие часы отдыха льнули особенно. Тут была гармонь Воложина, на которой он мог сыграть любой мотив, тут звенели задушевные песни «братков».
