Красный замок - [112]

– А представьте, сколько тогда получают несчастные писатели, – вставил мистер Стокер. – Да и сам я, вынужден признаться, зарабатываю пером не намного больше.

– Радуйтесь своему надежному положению в «Лицеуме» при Генри Ирвинге, – заметила Ирен.

– Не настолько оно надежное, как кажется со стороны, – проворчал Брэм. – Прилипалы великого актера все время метят на мое место и стараются втереться в доверие к Генри.

– Тогда, возможно, когда-нибудь вы станете зарабатывать частными расследованиями, раз вам нравится такая работа, – предположила примадонна.

В этот момент узкие стены раздались в стороны, и свет фонаря, сдерживаемый ими, разлился в глубину зала, куда мы вошли через каменную арку, достаточно широкую, чтобы впустить четверых человек одновременно.

Мы остановились, пораженные видом значительного пространства, которое совсем недавно служило пристанищем не только крысам.

В нос ударили запахи вина, мочи и еще чего-то кисло-сладкого или же подгнившего.

На полу мы увидели десятки свечных огарков, торчащих подобно грибам среди пятен затвердевшего воска, в котором, догорая, они сами утопили собственное пламя.

Тут и там валялись бутылки: несколько зеленых и высоких из-под вина, но в основном светлые пузатые сосуды из дешевой керамики, неизвестного происхождения и с неизвестным же содержимым.

Прогоревшие бревна в центре зала с виду напоминали руины небольшого собора. Другие, целые, были разложены по кругу – наподобие сидений, образующих своего рода арену. Куча поленьев лежала в паре метров от кострища.

Глядя на эту картину, можно было представить, какая толпа людей собиралась вокруг мощного пламени, которое легко превратило тяжелые бревна в почерневшие угли. Над кострищем все еще курился дым, наполняя помещение и выползая в туннели, ведущие наружу.

– Похоже, они разлили больше, чем выпили, – заметил Брэм, продвигаясь за Квентином по неровному полу. – Гляньте на пятна на стенах, на полу и на бревнах.

Ирен нагнулась и подобрала одну из керамических бутылей, бережно обняв ее ладонями, словно амфору одной из древних цивилизаций.

– А в этих тоже было красное вино? – спросил Брэм.

– Не думаю. – Ирен покачала узким горлышком перед собой и осторожно понюхала, будто оценивая редкие и дорогие парижские духи. – Красный Томагавк на выставке в Париже упоминал незнакомую ему «огненную воду». Это она. Квентин, приходилось ли тебе иметь дело с чем-то подобным?

Тот принял из рук моей наставницы пустую бутылку и вдохнул аромат:

– Действительно, алкоголь иногда впитывается в керамику. Но я слишком много времени провел в странах ислама, где спиртные напитки запрещены. Поэтому не могу сказать ничего конкретного.

– Брэм? – Ирен передала бутылку Стокеру.

Тот тоже потянул носом и покачал растрепанной головой:

– В путешествиях я обычно довольствуюсь местным пивом. А тут что-то покрепче.

– Если бы только Шерлок Холмс был здесь… – с сожалением произнесла Ирен. Она сковырнула ногтем остатки воска с горлышка бутылки, и крошки упали на пол.

– А что, – спросила я с вызовом, – мне не будет предложено оценить таинственный запах?

Ирен посмотрела на меня так, будто совершенно забыла о моем присутствии:

– Разумеется, Пинк, изволь.

Не снимая перчаток, я взяла в руки грубый сосуд. В отличие от остальных, я была уверена, что видела такие прежде, хоть и на другом континенте. Закрыв глаза и изо всех сил пытаясь отвлечься от зловония, наполнявшего зал, я поводила горлышком бутылки перед носом, глубоко втягивая воздух. Запах, который я почувствовала, был слабым, но оттого не менее резким.

– Не знаю, как сей напиток именуют в добропорядочных европейских странах, но там, откуда я родом, он называется «кишкодёр», «сивуха» или просто самогон, а индейцы кличут его огненной водой: самодельное пойло, популярное среди тех, кто желает быстро и крепко набраться.

Спутники растерянно уставились на меня.

– Но как американский самогон мог в таких количествах оказаться здесь, в Праге? – наконец спросил Брэм.

Ирен забрала у меня бутылку и задумчиво оглядела:

– Может быть, весь секрет в том, что он, как и я, одновременно и американский, и нет?

Глава тридцать четвертая Медвежьи пляски

Сердце у меня пускалось в пляс, когда Брэм приглашал меня на вальс. Я знала, что меня ждут триумф, головокружение, экстаз, элизиум, мороженое и флирт.

Танцевальная партнерша холостяка Брэма Стокера (1873)

Мне опять не удалось уговорить неотесанного слугу перестать подливать красное вино в мой кубок, однако, несмотря на малочисленную и малоприятную компанию, трапеза, можно сказать, почти стоила свеч.

Главный повар собственной персоной прибыл из кухни, чтобы подать главное блюдо – тушеную оленину под соусом бешамель, как он объявил по-английски с сильным французским акцентом. Повар оказался традиционно полноватым немолодым мужчиной, со следами перхоти в волосах, из-за чего у меня пробудились подозрения по поводу соли на столе.

Тем не менее должна признать, что к еде я приступила с энтузиазмом. После нескольких дней цыганского варева она показалась мне райским угощением, и мне удалось поглотить всю порцию – разумеется, в приличествующей дамам манере, – без обычных угрызений совести по отношению к несчастным животным, принесенным в жертву чревоугодию. Должна признаться, непросто уплетать за обе щеки, когда постоянно думаешь о живых существах, составляющих основу нашего рациона.