Красный Ярда - [32]

Получив квартиру в редакционном особняке над Кламовкой, шестьдесят крон жалованья в месяц, хозяйские харчи и два литра пива в день, как депутат рейхсрата, Гашек решил выполнить еще один долг перед Ярмилой — вернуться в лоно католической церкви.

В костеле св. Людмилы ему не повезло. Несговорчивый патер, вместо того чтобы продать раскаявшемуся атеисту фиктивное свидетельство о прохождении исповеди, разразился целой проповедью. Гашек терпеливо выслушал его, потом посоветовал:

— Пожалуйста, не бранитесь во храме божьем. Вы назвали меня слугой Сатаны, но вы ошиблись — я давно порвал с анархистами и теперь культ Сатаны не исповедую. Кроме того, вы можете накликать черта, а освящение храма после его визита обойдется вам гораздо дороже, чем спасение заблудшей души.

Настоятель монастыря святого Игнатия оказался более покладистым. Как истинно евангельский пастырь, он больше радовался овце, которая потерялась и нашлась, чем всему покорному овечьему стаду. Сделка состоялась и была скреплена церковным вином, что придавало ей особую крепость и прелесть.

Теперь Гашек мог смело смотреть в глаза Майерам. Они упорствовали, и Ярмила в знак протеста ушла из дома. Родители отыскали ее только на третий день у Хелены Милотовой. Ярмилу заставили сидеть дома и запретили встречаться с Ярдой. Она снова убежала к подруге и, когда родители нашли ее, отказалась вернуться домой. Это грозило скандалом, а скандал мог скверно отозваться на делах фирмы Майера. Родители отступили и разрешили дочери встречаться с Гашеком. Более того, они изъявили желание видеть его у себя на званом обеде, о чем встревоженная Ярмила и сообщила возлюбленному.

В назначенный день писатель, прилично одетый и причесанный, появился на улице Яна Амоса Коменского, в квартире Майеров — в их трехэтажном доходном доме, где была мастерская лепных украшений. Здесь собрались родственники и знакомые Майеров. Седовласый, полный пан Майер держался по-барски, по его бледному холеному лицу никто бы не догадался, что все эти манеры он усвоил с годами. Дед Ярмилы был бедным рабочим на мельнице, а Йозеф Майер своими силами выбился в люди, приобрел положение и состояние упорным трудом. Мать Ярмилы была стройной темноволосой женщиной, особое очарование которой придавало что-то восточное в лице — то ли разрез глаз, то ли легкая смуглота… Квартира Майеров выглядела под стать хозяевам — ничего безвкусного, напоминающего о нуворишах. Вещи в доме Майеров были не просто мебелью, а чем-то вроде фамильного герба и девиза — солидность, добротность, прочность. Даже свет роскошной газовой люстры падал не зря — он давал возможность полюбоваться убранством столовой, массивным резным буфетом, скатертью голландского полотна, серебром и хрусталем приборов, красивым лепным плафоном…

Но Ярда лишь мельком оглядел всю эту благодать. Пан Майер угостил его душистой виргинией. Гашек отрезал кончик, закурил и незаметно втянул хозяина в долгий и интересный разговор о политике, причем юность не уступала, а старость не сдавалась, и гости только качали головами: такая беседа в гостях казалась им не вполне уместной, нарушением этикета… После обеда, перед десертом, спор разгорелся с новой силой. Бедная Ярма лишь изредка встречалась глазами с Гашеком — он почти не обращал на нее внимания. Но пан Майер увидел дочь, вспомнил что-то и сказал гостю:

— Пан Гашек, я давно хотел сказать вам, что вы ведете себя недостойно и пользуетесь дурной славой. Это, конечно, ваше дело. Но с некоторых пор вы стали позорить мою семью и подрывать престиж моей фирмы…

Гашек заверил его, что здесь какое-то недоразумение: ни во сне, ни наяву никакого урона фирме он нанести не мог.

— Не могли? — сурово спросил Майер, вынул из кармана старый номер анархистской газеты, где под рассказом «Из дневника наивной девушки» стояла подпись «Ярмила Майерова». — А это что, по-вашему? Из-за вас я лишился нескольких клиентов. Они не хотят иметь дело с человеком, у которого дочь — анархистка!

Надо же было папаше Майеру напороться на этот рассказик! Ярда всегда подписывался чужими именами, когда в одном номере было несколько его произведений. Теперь оставалось только чистосердечно покаяться, что он и сделал.

— Я опубликую опровержение…

— Что вы, что вы! — возопил пан Майер. — Это еще больше привлечет внимание и ко мне, и к моей дочери. Увольте! Просто не поступайте так впредь, а этот случай забудем.

И они опять заговорили о политике.

Гости разошлись, пани Майерова и Ярмила отправились спать, а хозяин и гость все не могли наговориться. В половине второго ночи оба захотели спать и стали уступчивее. Гашек поднялся и пожелал пану Майеру спокойной ночи. Хозяин взял свечу и пошел проводить гостя. На лестнице они еще немного поспорили. Пан Майер уже открыл дверь, когда Гашек сказал:

— Да, пан Майер, за разговорами я все не мог вам сказать, что пришел просить руки вашей дочери Ярмилы. Нет, нет, не бойтесь — я порвал с анархистами, вернулся в лоно церкви, нашел постоянную службу в журнале пана Фукса «Мир животных». Политическая программа этого журнала, по-моему, совпадает с вашими политическими убеждениями.