Красный вагон - [19]

Глеб и Варя втащили лодку на берег и пошли вверх по косогору. С огородов тянуло пресным сухим запахом нагретой земли. За пряслами цвели подсолнечники.

Больница стояла на краю деревни.

Длинный, сложенный из бруса дом, калитка с железным кольцом, мокрые халаты на веревке.

Варя была здесь уже раньше. Она уверенно пересекла двор и подошла к высокой, обитой клеенкой двери.

В приемной с узелками и сеточками в руках дожидались очереди несколько мужчин и женщин. Одни писали за столом записки, другие стояли возле стены и терпеливо смотрели на крохотное, похожее на дырку в скворечнике окошко. Изредка окошко открывалось, и в нем появлялась тоже очень похожая на скворца женщина в белой косынке и круглых очках. Посетители передавали ей узелки и записки, покорно отходили в сторонку, ждали ответа и пустых бутылок от молока.

Бутылок у Вари не было, и поэтому она сразу же принялась за письмо. Села к столу, расставила локти и начала писать — старательно, с такими нажимами, что бумага сразу же покрылась канавками и бугорками, будто поле под острым плугом.

Глеб два раза выходил из приемной и два раза заходил, а Варя все писала и писала. Приемная опустела, и женщина, похожая на умного ученого скворца, больше не показывалась. Где-то в глубине дома шаркали туфли и звенела посуда. Там обедали...

— Ты иди, — сказала Варя, не отрываясь от бумаги. — Я сейчас закончу. Я только про папу напишу.

Глеб побродил по двору, приласкал рыжую добродушную собаку с белым пятном на хвосте, напился от нечего делать воды из крана и снова отправился в приемную. Еще с крыльца Глеб услышал громкий и очень знакомый ему голос:

— Откройте, я все равно не уйду обратно! Я вам говорю, откройте!

Варя стояла возле «скворечника» и колотила по дверце кулаком. Дверца ходила ходуном. Казалось, еще минута, и она вылетит вон вместе с объявлением «Прием окончен», вместе с железными петлями и согнувшимся вдвое крючком...

Глава одиннадцатая

Лучше бы он совсем не ходил с Варей. Очень ему все это нужно! Как будто бы мало у него своих историй!

Женщина в белой косынке вытолкала их за дверь и пригрозила, что немедленно вызовет милиционера.

Она, видимо, и в самом деле решила наказать Варю.

Едва они спустились с крыльца, в приемной послышалось нервное, настойчивое жужжание телефонной ручки:

— Алё! Алё!

Услышав «алё», Варя перетрусила.

— Вызывайте хоть сто раз! — крикнула она в закрытую дверь. — Брат тоже все видел, он сам все скажет!

— Какой брат? — спросил Глеб, оглядываясь по сторонам. — Где?

Варя не ответила. Она взяла Глеба за руку и с самым решительным видом потащила к высокому крылечку на другом конце дома.

На чистых, отмытых добела ступеньках лежал цветной половичок, на дверях пришпиленная поржавевшими кнопками висела бумажка. Ровными и красивыми, будто в прописях, буквами на ней было выведено: «Главный врач».

— Ты куда? — спросил Глеб и потянул руку.

Но не тут-то было. Варя вцепилась в него, как клещами. Даже пальцы онемели.

Не успел он опомниться, как уже стоял в кабинете главного врача. Врач сидел за столом и, прищурив глаз, рассматривал на свет черный рентгеновский снимок.

Это был толстый человек с рыжими пушистыми усами и такими же рыжими, похожими на амеб веснушками на оголенных до локтя руках.

— Здравствуйте, товарищ главный врач, — вежливо сказала Варя. — Мы вам не помешали?

-— Здравствуйте, — ответил врач и положил снимок на стол. — Тебя разве еще не отвели в милицию?

— Не, меня не отвели. Мы тут с Глебом...

— Ах, с Глебом! Значит, вы теперь вдвоем будете хулиганить?

Варя подтолкнула Глеба вперед, чтобы врач мог получше его рассмотреть, и ущипнула сзади острыми, должно быть давно не стриженными ногтями.

— Не, мы не хулиганить... Мы письмо маме написали. Я быстро писать не могу. Мама говорит, надо писать с нажимами, а она говорит, надо писать быстро, потому что прием закрыт... Примите, пожалуйста, записку, я вас очень прошу... Глеб вас тоже очень просит.

Глеб чувствовал, как наливаются кровью, краснеют его лицо и уши. Если бы не врач и не эта белая строгая обстановка, окружавшая все, что было в кабинете, Глеб наверняка развернулся и наподдал бы ей.

Главный врач вышел из-за стола, поглядел на Глеба, на Варю и сказал:

— Ну, вот что, друзья, на первый раз я вам прощаю, а там — смотрите... Порядков нарушать я не могу. До свиданья!..

Глеб страшно обрадовался, что все так легко сошло с рук. Он уже хотел дать задний ход, но тут произошло следующее.

Варя закрыла лицо руками и громко, на весь кабинет всхлипнула.

— А-я-я-я-й! Ну зачем же плакать? — участливо и, как показалось Глебу, смущенно сказал врач. — Стыдно, девочка, очень стыдно!..

Главный врач повернулся и вышел из кабинета.

Глеб и Варя остались одни.

— Пойдем, — толкнул Варю Глеб, — а то сейчас достанется!

Варя отняла руки от лица, и Глеб с изумлением увидел, что глаза у нее совсем сухие. Ни одной слезинки! И в каждом зрачке пляшет веселый, лукавый чертик.

— Не, нам не достанется, — сказала Варя, поглядывая на дверь. — Он добрый...

Врач возвратился. В руках у него были два длинных белых халата и марлевые повязки с тесемками.

Глеб и Варя надели халаты, нацепили на нос повязки и сразу же стали похожи на хирургов, которые вырезают фурункулы и вытаскивают из пяток острые занозы.