Красный терминатор. Дорога как судьба - [43]

Назаров встал и неторопливо направился к дверям. Была у него привычка с давних, очень давних пор: если комнату можно запереть изнутри, всегда ее запирать.

— Назаров, ты чего, не один там? — раздался голос Медведева.

— Один, — ответил Назаров, отодвигая задвижку. — Входи.

Медведев переступил порог, снял шинель, швырнул на стул — тот еле устоял на своих резных ножках — и сел-свалился на диван. Назаров взял кресло и придвинул к дивану. Он уже успел узнать, что если Иван Медведев садится, то дело за минуту-другую не объяснишь.

— Твоя история, Федя, кончилась. Я имею в виду донос покойного Слепака.

— Это я знаю. И ты знаешь, что я знаю, — ответил удивленный Назаров. О том, что уездное Чека в лице товарища Сунса Судрабса не имеет к нему претензий, он узнал еще дней десять назад, почти сразу, как прибыл в Монастырск. Тогда чего к былому возвращаться?

— У тебя история кончилась. А у меня два дня назад — началась. Сам себя, дурак, под монастырь подвел. Началось все из-за деревни Филиппово. Тамошний комбед приличный, не чета зиминскому, ничего лишнего себе не позволяет. Арестовали местного кабатчика за контрреволюционную пропаганду. Скрутили, заперли и послали в уезд — приезжайте скорей, забирайте.

Товарищ Кобылов, уполномоченный из губкома, попросил меня послать своих людей. Мне бы отказаться: не мое дело, пусть этим Чека занимается. Однако отказать неудобно. Отрядил трех орлов, ребята честные и даже, можно сказать, революционные, но дурни — изрядные. А зачем, думаю, умные нужны, одного контрика до города довезти?

Комбед не просто кабатчика связал, но и дом обыскал. Реквизировал у него разных ценностей, что тот за много лет скопил, и вместе с этим контриком все — нашему конвою передал по описи. Колечки, брелочки, монет золотых изрядный мешок. Ребята его на телегу посадили, и в город. Добрались до окраины, попали под дождь. Решили в «Красном кабачке» погреться. Слышал небось?

Федор кивнул.

— А я почти не слышал. Ребята — тем более. Никто ничего про этот трактир не знал. Чего, думают, еще полчаса мокнуть, зайдем, погреемся, дождь переждем.

Зашли. Сперва взяли, конечно, чаю с баранками. Арестант решил, что ему пофартило, и заказал для бойцов спирта. Думал, они упьются, так ему удастся сбежать. Но тут подсела к ним веселая кампания, разговорились. Сами солдатам спирта поставили, да еще с неплохой закуской. Начали чокаться за пролетарскую революцию да за Красную армию. Ну, а потом ребята не помнят, что было. Может, выпили больше, чем надо, может, им подсыпали в стаканы сонного порошка. Пришли в себя ночью, во дворе перед кабаком. Арестованный был при них, к телеге привязан. А вот золото и серебро — исчезло. Началась беда в моем отряде. Кабатчик-то арестованный, в Чека доставленный — дело смекнул. Прислал мне весточку и начал шантажировать. Требует, сволочь, чтобы я в Филиппово поехал и собрал хорошие мнения о нем местных жителей. Мол, зря человека арестовали. А иначе, говорит, расскажу товарищам чекистам, сколько золота у меня было, когда из деревни выезжали, и сколько осталось, когда конвой в город прибыл. Конечно, я мог бы сразу пойти к товарищу Сунсу. В конце концов, не я золотишко прошляпил, а мои мокрые орлы. Но жалко ребят. Чека — самый серьезный отдел нашей революции. В Пензе недавно один солдатик при обыске себе в сапог серебряную ложечку уронил, в казарме вытряс. Узнали в Чека и быстро выписали командировку в могилевскую губернию, в духонинский штаб. К тому же у меня отношения с лифляндским товарищем Судрабсом Сунсом не сложились, сам слыхал, должно быть. Если захочет он, то поймет, что ребята только по глупости драгоценности потеряли. А может, и не поймет. Даже будет их долго спрашивать, с кем-де из комсостава делились наворованным?

— А насчет солдат ты уверен? — спросил Назаров.

— Уверен. Парни недалекие, но честные. Напиться на службе они могут. Но чтобы рассовать золотишко по карманам, а потом с печалью на роже явиться к командиру — не по их мозгам. Они бы умнее сказку придумали, чем в кабачке терять, сплели бы про бандитов в лесу.

— Красный кабачок ты прошерстил?

— Я не Чека. Зашел, конечно, поговорил с половым, что в тот вечер солдатам чай разливал. Да, говорит, были-пили. И еще одна компания вертелась. А потом эта шайка ни разу не заходила. И никого оттуда я не знаю. Так что нет вопросов. Конечно, можно было и копнуть. Посмотреть для начала, только ли кипяток у них в чайниках налит. Или еще проще. Вывезти полового за город, поговорить с ним серьезно. Только я не спец по таким делам.

— Ты ко мне как к спецу пришел?

— Ты не смейся. Если бы мне надо было найти мастера о чужие ноздри самокрутки тушить, я бы к тебе не обратился. А ты сможешь провернуть кое-что поумней. Надо, чтобы двое-трое товарищей, в этом городке особенно не примелькавшихся, завалились бы на вечер в «Красный кабачок». Намекнули тамошним завсегдатаям, что у них в мешках валяется кое-что поважнее вареной картошки. Выпили бы спирту, прикинулись пьяными. И схватили бы того, кто станет мешки развязывать. Ну, а людям всегда своя жизнь дороже, чем чужие побрякушки.