Красный снег - [35]
— Мы и на людях — только вдвоем.
— На людях мне стыдно глядеть на тебя.
— Серелем…»
Стеша резко оттолкнулась от окна. Щеки ее пылали. Зачем эта тесная кухня, отшельничий дом, хмурый отец? Податься бы в Казаринку, на службу к Вишнякову…
— Что ты свет не зажигаешь? — услышала она голос отца.
— От плиты видно…
— Кипяток принеси, липу запарь.
— Счас принесу.
Подала кипяток с заваркой — и опять на кухню. Подкинула угля в плиту. Из открытой дверцы пахнуло жаром. Стеша села на низкую скамеечку. Тепло разморило. Сквозь дрему она слышала обрывки разговора:
— Установите связь с сотником… нам нельзя портить отношения с властями Украинской республики. Я был в Киеве, мне удалось повидаться с интересными людьми… они желают сотрудничать с нами…
Стеша засыпала. В сгустившихся сумерках плита казалась багровым закатом.
— Спишь, Стешка? — разбудил ее голос отца. — Пойди постели Николаю Карловичу… на своей постели, сама тут ляжешь. А я пойду на ту половину…
Стеша медленно соображала, что он от нее требовал. Она слышала, как за ним закрылась наружная дверь. «Куда-то, он говорил, надо идти?..»
— Трофим — верный человек, — послышался чужой голос и напомнил о приказе отца.
Светилась лампа.
— Мы тоже на покой, — сказал Фофа при ее появлении.
Остался тот, новый. Не глядя на него, Стеша взялась разбирать постель. Одно одеяло и подушку отнесла себе на кухню. Чувствуя, что за ней неотступно следит чужой человек, она притворилась, что ничего не замечает.
— Хорошо, умница, — похвалил он ее.
Стеша промолчала.
— Одна у отца?
— Будто так, — ответила Стеша.
— Трудно жить в стороне от людей, — заговорил он ласково. — Хочешь, я увезу тебя в большой город?
Не ответив, Стеша спешила постелить.
— С отцом мы договоримся, — продолжал он тише, — он не станет возражать… Я слышал, ты стираешь белье военнопленным. Работа тяжелая, неблагодарная. Я могу предложить тебе лучшую.
«Или с отцом они уже договорились?» — холодея, подумала Стеша.
— Не бойся меня, — сказал он, приблизившись.
Стеша видела его ноги в белых, обшитых красной юфтью валенках.
— Слышишь меня? — Он взял ее за руку.
Стеша вырвала руку и метнулась к двери.
К отцу она не постучалась, а побежала вдоль линии к станции, где, ей казалось, можно спрятаться и переждать, пока что-то изменится. Что именно должно измениться, она не могла постигнуть.
10
Дитрих выпил воды. О выбежавшей на мороз девчонке он не думал. Уже неделю его мучила бессонница. Поездки совершенно измучили его.
Он прикрутил фитиль, вернулся к кровати и лег. Попытался закрыть глаза и уснуть. Это ему не удалось. Он стал считать: одиннадцать, двенадцать, тринадцать…
Все равно вмешивались назойливые воспоминания.
«Нет, сна не будет, — подумал он, услышав, как в соседней комнате басовито храпят. — Ужасно…»
Все старо и мерзко. Эти храпуны думали поставить рудник перед катастрофой. Как же, без нас все погибнет! Никто не в состоянии отрешиться от прежних представлений. В тиши кабинетов продолжают говорить: «Капитал не пахнет Рейном, Сеной и Волгой. Капитал — самостоятельная река. На Западе, слава богу, придерживаются этой точки зрения и живут…» А в России — нет! Капитал — ничто, с ним надо прятаться. На даче Лесина комиссары реквизировали все золото в монете, слитках и песке. Состоятельные люди переправляют ценности куда угодно, лишь бы сохранить. Вспоминали о существовании старых друзей и прятали у них шкатулки и ящики. Страх остаться нищим чему только не научит…
…Дитрих выехал на Юг специальным поездом, предоставленным руководством профсоюза железнодорожников — Викжелем — дружественным горнопромышленникам. Акционеры Продугля, перепуганные событиями в Петрограде, поручили ему выяснить обстановку на Дону, в Киеве и Донецком бассейне, способна ли окраина пойти против большевистской столицы, какая финансовая поддержка нужна Каледину и Центральной Раде и как дальше можно с ними сотрудничать. Миссия важная. Дитриху раздобыли пропуск. Все же заодно он решил захватить и что-то «свое» — золото и драгоценности в ящиках с надписью: «Динамит». Верные люди у Дитриха были только на Юге.
За окном вагона мелькали заснеженные леса. Как на рождественских картинках, стояли припорошенные ели. На станциях бабы торговали лепешками. Станционные служащие провожали поезд зелеными флажками. Вооруженных рабочих и красногвардейцев, встречающихся на каждом шагу в Петрограде, не было видно. Окраинная Россия как будто жила другой жизнью.
Дитрих приехал в Новочеркасск на третьи сутки. В тот же день он отправился в атаманский дом на проспекте Платова, где помещалось Донское правительство. На всем пути от станции до проспекта видел спокойно и мирно настроенных прохожих. Только на Соборной площади встретился отряд лихо скачущих казаков с пиками, шашками и карабинами. При виде их извозчик сказал:
— Радуются, на фронт не пошлют.
— А что же, войны теперь не будет? — спросил Дитрих.
— И с кем? Не вырос еще супротив казака солдат!
Дитрих поглядывал на широкую спину извозчика, едва помещавшуюся в скорьевом тулупчике, — силен, а хвастлив. А может, вызывал на откровенность, желая выведать новости о Петрограде? Дитрих промолчал. Возле атаманского дома расплатился с извозчиком керенкой.
Впервые хирург Владислав Тобильский встретился с Оришей Гай летом 1942 года в лагере военнопленных…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вадим Михайлович Белов (1890–1930-e), подпоручик царской армии, сотрудник журналов «Нива», «Солнце России», газет «Биржевые ведомости», «Рижский курьер» и др. изданий, автор книг «Лицо войны. Записки офицера» (1915), «Кровью и железом: Впечатления офицера-участника» (1915) и «Разумейте языцы» (1916).
Книга украинского писателя Миколы Олейника «Жилюки» состоит из трех романов, прослеживающих судьбы членов одной крестьянской семьи. Первая книга — «Великая Глуша» знакомит с жизнью и бытом трудящихся Западной Украины в условиях буржуазной Польши. О вероломном нападении фашистской Германии на Волынь и Полесье, о партизанской борьбе, о жителях не покорившейся врагам Великой Глуши — вторая книга трилогии «Кровь за кровь». Роман «Суд людской» завершает рассказ о людях Полесья, возрождающих из пепла свое село.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.